Толпа взревела.

– Смерть палачам!

– Поможем нашим братьям!

«Скаты» имели один существенный недостаток по сравнению с обычным лазерным оружием. Из них невозможно было вести шквальный огонь. Они были рассчитаны только на одиночное поражение. Они годились для пыток, но не для боя.

– К черту, – вскричал один из «порядковых», – на хрен, валим отсюда!

– Даешь резиденцию! – закричала толпа.

Три десятка боевиков Семей, приехавших посмотреть на бардак вживую, кричали громче всех, представляя себе размах поживы в усадьбе, и над всем этим бедламом в прямом эфире парил оставшийся без поводыря видеошар, показывая улепетывающих полицейских и плотное тело толпы, ползущей вверх по дороге.

Эйрик ван Эрлик шел по красной дорожке вверх по мраморной лестнице, над которой парил Государь Теофан.

Эйрику было плохо. Его бил то жар, то озноб, и даже аптечка «шелома» не спасала положения. Медицинские огоньки на запястье горели оранжевым цветом.

Эйрик шел, не особенно выбирая дороги, потому что все сенсоры в доме были мертвы, и единственным сенсором был Дом Келен. Дом заверил его, что дорога свободна.

Эйрик поднялся по красному ковру, устилавшему мраморные ступени, и оказался в приемной губернатора. Пол приемной был покрыт расплавленным стеклом, и трупы сгоревших охранников были такие маленькие, что напоминали тушки крийнов. Вода из кабинета уже утекла, стены из армопласта лучились сухими трещинами.

Ван Эрлик сверился с Домом, поднял руку и выстрелил. Стену вынесло взрывом, и Эйрик вошел внутрь.

Чеслав лежал в медотсеке, крепко принайтованный к койке. Глаза его блестели из-под обмотанного бинтами лба.

Губернатор Шан Шаннери сидел в кресле, сжав между колен голову маленького Денеса. Дуло бластера в его руке упиралось в висок мальчика.

– Ты очень дорожишь своими детьми, Эйрик, – сказал губернатор, – ты же не допустишь, чтобы ты весь этот путь проделал напрасно. Выключи броню и сними шлем, а то я выстрелю.

– Кел? – сказал Эйрик.

На этот раз посторонние не могли его слышать. Эйрик говорил в транслятор брони. Дом Келен слышал радиоволны так же хорошо, как человеческую речь.

– Кел? – повторил Эйрик, – я ничего не могу сделать. Но ты можешь.

Молчание.

– Убей броню! – приказал губернатор.

– Кел, – повторил Эйрик, – он должен потерять сознание. Всего на секунду. Кел, ты можешь так же легко забрать несколько цепочек молекул из его сердца, как ты их забрал из наносенсоров.

Денес заплакал и стал вырываться.

– Стой! – закричал Эйрик, – Денес, не надо!

Свободной рукой губернатор ухватил запястье мальчика.

– Убей броню, или я убью шенка!

В следующую секунду губернатор всхрипнул и обмяк. Глаза его закатились. Бластер выпал из руки. Чеслав вскочил с койки, обрывая провода.

– Не трогай меня, – поспешно предпредил Эйрик, – броня фонит.

Чеслав, запутавшись в липком жгуте, упал на колени перед ребенком.

– Денес? Ты жив? Ты цел?

– Отпусти меня, – сказал Денес.

С величайшей серьезностью он подобрал бластер, выпавший из рук губернатора, проверил заряд и засунул оружие за пояс.

– Я сказал тебе, что я тебя убью, – гордо проговорил мальчик.

Эйрик ван Эрлик вернулся в кабинет губернатора через пять минут. Комм в кабинете по-прежнему работал, и с него по-прежнему шел прямой доступ к банку данных губернатора Шаннери; губернатора, который никому не доверял, и который лично корректировал каждый день ход строительства Гусеницы, выдавая приоритетные задания и проверяя сделанное на соответствие первоначальным чертежам.

Эйрик выудил из кармана чип не больше яблочного семечка и вложил его в сканирующее устройство.

Строительство Гусеницы и Кольца продолжалось еще две недели. Еще четырнадцать дней кристаллические наносборщики улавливали рассеянные полтора века назад орбитальные бризантные облака и наращивали основу Кольца в строго заданном программой порядке.

Еще четырнадцать дней бригады спешно собирали Гусеницу, монтировали решетчатые фермы, проверяли герметичность сорокатысячекилометровой трубы, внутри которой в вакууме скользила магнитная лента.

Через четырнадцать дней состоялись испытания Гусеницы.

Огромный тор, собранный из телескопически раздвигающихся сегментов, всплыл над планетой и вышел за пределы атмосферы. На высоте в 540 км он стал пристыковываться к Кольцу. Перед стыковкой магнитные ленты потеряли синхронность, вращение Гусеницы резко ускорилось, и она со скоростью около сорока километров в час соприкоснулась с внешним краем Кольца.

Кольцо деформировалось, но выстояло. Сегменты Гусеницы не выдержали удара. Гусеница развалилась на отсеки, большая часть которых оказалась на нестабильных орбитах вокруг Ярмарки, и, постепенно теряя высоту, вошли в плотные слои атмосферы и сгорели. Происшествие так никогда и не связали с нападением на резиденцию. Его сочли ошибкой проектировщиков.

Эйрик выдернул чип и набрал код на комме.

– Леди Илана? – сказал он, – мне нужен мой корабль.

Царственная старуха смотрела на него, не мигая. Поле было таким сильным, что сигнал шел с заметной задержкой.

– Чтобы снять поле, вам нужен личный код губернатора, – сказала леди Илана.

– У меня он будет. Судя по новостям, на площадке можно посадить хоть десантный «Аркан».

Старуха кивнула.

– Хорошо, – сказала она, – корабль сядет напротив главного входа через шесть минут. Но я советую вам, Эйрик, позаботиться об источнике кода. Я советую это ради вас, а не ради меня.

Связь прервалась.

Эйрик вернулся в медотсек. Чеслав и губернатор поменялись на койке местами. Денес, очень тихий, сидел в углу, и Эйрик взглянул на него внимательно, – очень внимательно и удивленно.

На полу, под койкой, быстро разливалась темно-зеленая лужа, и в центре ее уже набухала подрагивающая, испещренная бороздками горка, более всего напоминающая митрийский коралл. Хариты легко меняют фазу, но не могут долго оставаться в газообразном виде. Эйрик переключил коммуникатор брони на внутреннюю связь и спросил:

– Кел? Это ты пытался убить губернатора?

Ответ прозвучал с секундной задержкой.

– Да. Конечно.

– У нас пять минут, – сказал Эйрик.

Он охлопал губернатора стальной перчаткой по щекам и, когда тот открыл глаза, включил внешнюю