брату.

Это мало кого обмануло, потому что крупный новостной портал повесил фрагмент записи, сделанной скрытой камерой в императорском саду. Люди генерала Трастамары нашли человека, который продал порталу запись, и переломали ему кости – жест, высоко оцененный многими обитателями дворца.

На вторую ночь, после бесконечных встреч, просьб и совещаний, Станис Трастамара снова прилетел в Коралловую Усадьбу в пригороде столицы.

Совещались только трое. Сам Станис, Родай Син, и старый Ли Трастамара. Живоглот был опять очень плох.

Казалось, у него исхудали не только кожа, но и кости. Тело его висело на кресле, как сдувшийся шарик. И только глаза его сверкали, как плазменный росчерк растаявшей в космосе боеголовки. Ли Трастамара был жив, пока был жив его мозг, – а мозг его не переставал жить, думать и удивляться.

– Итак, что нам известно? – спросил Ли Трастамара.

– Мы зафиксировали две встречи принца Севира с первым министром, – ответила Родай Син, – он заплатил пятьдесят миллионов эргталеров за пост помошника первого министра для человека по имени Харра, которого он привез с Рамануссена, и двести миллионов – за пост губернатора Орты для одного из своих друзей. После того, как губернатор Орты заплатил триста, первый министр отказался возвращать деньги и взамен предложил назначить любого из людей Севира губернатором Лены. Севир указал, что за Лену ему придется вести войну, и они сошлись на том, что в дополнение к Лене холдинг Ашари получит заказов еще на триста миллиардов.

– Нам удалось выяснить, – продолжил Станис Трастамара, – что Нин Ашари создал для «Эдема» не один, а два комплекта пусковых установок для «Бореев-М». Одна была якобы использована в испытаниях. Иными словами, они не только не украли деньги. Они выполнили два заказа за одни и те же деньги, и доставили установки на Аркуссу. Корабль, который это сделал, через два месяца пропал.

– Капитан Рамзай Аднан, которого мы посылали на Рамануссен, вернулся на Митру четыре дня назад. Он подал рапорт с превосходным отзывом о принце Севира, а потом он отправился покататься на флайере и врезался в горы на скорости в два маха.

– За последние пять лет в фактическую собственность принца Севира перешли восемь корпораций и три планеты с совокупным доходом в четыреста миллиардов эргталеров. Двое из губернаторов и один из промышленников мертвы. Остальные очень преданы принцу Севиру.

Старый Ли Трастамара, казалось, дремал в кресле. Кот по имени Слава лежал на его исхудавших коленях. Глаза у кота были желтые, как у императора Чеслава или барра.

– Меня тревожат два обстоятельства, – сказал новый глава Службы Опеки. – Во-первых, если бы принц Севир просто готовил военный переворот и хотел бы для этого обзавестись собственным флотом, он должен был действительно отремонтировать «Эдем». Это было бы проще – построить корабль на дружественной верфи, а потом его и угнать. И, во-вторых, орбитальные верфи у Рамануссена слишком малы, чтобы построить дрендоут.

– И? – спросил Ли Трастамара.

– Если они не угнали «Эдем», это значит, что он им не нужен. Я проанализировал то, что было произведено и похищено. Это – оружие. Энергетические установки ближнего боя, ракетные узлы и броня. В этом перечне нет ни двигателей, ни систем навигации. Это значит, что они создали новую боевую платформу, сэр. Принципиально новую боевую платформу. Ее-то они и опробовали над Баррой.

Старый Ли Трастамара молчал.

«Если нас поймают, нас казнят, – внезапно подумал Станис Трастамара, – нас казнит не принц Севир. Нас казнит сам император по просьбе принца Севира. Мы делаем то, что делаем, потому что мой прапрадед квалифицировал действия Севира как заговор против императора. Но может ли быть заговором против императора что-то, что сам император никогда не назовет заговором, потому что речь идет о его сыне, потому что император ленив, равнодушен и не хочет слышать о заговорах близ себя, а хочет слышать только о триумфальных разоблачениях козней крийнов и барров?

Если заговорщик – это тот, кого признает заговорщиком император, то тогда заговорщик – это я. Я вступил в заговор против империи, потому что так решил мой прапрадед. Если бы император хотел принять меры, он давно бы принял их. Для того, чтобы установить, куда Севир тратит деньги, нужна Служба Опеки. Но вот для того, чтобы установить, как он выбивает эти деньги, достаточно Службы Новостей. Если император не видит очевидного, значит, он не хочет этого видеть. И если ты думаешь, что плохой император – это тот, кому все равно, когда у него на глазах расстреливают племянника и пробивают гвоздями колени Ашари, – погоди, пока императором станет тот, кто расстреливает людей и пробивает колени».

– Сэр, – сказал Станис Трастамара, – сегодня утром я провожал принца Севира. Он поздравил меня с назначением и очень, очень настойчиво, пригласил меня посетить Рамануссен. Я думаю, что должен принять приглашение.

Резиденция губернатора располагалась на горном плато Ашанакуйя. К плато вела единственная дорога; через каждые полкилометра вдоль дороги и на господствующих высотах стояли вышки со стандартным автоматизированным комплексом: противоснайперский прибор, соединенный с тяжелым шатровым лазером, десять ракет «земля-цель», и двумя часовыми в боевой броне со стандартым вооружением.

У подножия горы были расквартирован батальон десантников.

В новостях часто показывали самую резиденцию: изящное двухэтажное здание, опоясанное колоннадой вдоль первого этажа и с огромными распахнутыми окнами на втором. На плане ни колоннады, ни окон не было. Пространство между колоннами и окнами было защищено двойными флекситовыми экранами, такими же, как на космических кораблях, и видеоэлементы передавали внутрь – изображение сада, а наружу, – изображения слуг, снующих по колоннаде.

Остальные сорок гектаров плато занимали парк, оранжерея, зверинец, три казармы на сто двадцать охранников и посадочная площадка, способная принимать все виды летательных аппаратов вплоть до космоатмосферника класса «Альдебаран» включительно.

Двухэтажная вилла уходила вглубь на пять этажей. Четыре этажа из пяти занимала система автономного генератора силовой защиты. Пятый этаж занимали оружейка и караулка; экраны в караулке принимали изображения со ста семнадцати камер, установленных везде, кроме спальни и кабинета. В случае тревоги усадьба переходила на автономное питание и накрывалась куполом силового поля.

Губернатор Шан Шаннери полагал, что такая система охраны гарантирует ему неприкосновенность. Эйрик ван Эрлик, изучив чертежи, полагал, что такая система охраны означает, что в случае тревоги губернатор окажется полностью изолированным, – от батальона десантников, охраны в казармах и ракет «воздух-цель».

Высокородный губернатор Шан Шаннери кормил с руки василиска.

Василиск имел двадцать метров от головы до хвоста, сворачивался в кольца и раздувал капюшон, и гляделки его – немигающие, слепые, белые, – работали по принципу радиолокатора. Они испускали радиоволны, которые отражались от препятствия и, возвращаясь обратно, регистрировались мозгом. Если препятствие оказывалось съедобным, глаза переставали испускать радиоволны и испускали гамма- излучение.

Василиска Шану Шаннери всучили, как редкое легендарное животное Земли, даже показав соответствующие тексты в классических книгах. Впоследствии выяснилось, что ДНК этой твари состряпала на Альтайе шайка мошенников, – зверинцы из античных животных были на редкость популярны в высших слоях общества.

Прожорлив был василиск неимоверно, а гляделки его приходилось завязывать, чтобы от одного взгляда не схлопотать лучевую болезнь третьей степени. То ли на Земле были какие-то другие василиски, то ли их вовсе не было, а древние авторы высасывали их из пальца.

Когда Шан попытался подарить василиска своему дяде и первому министру Хабилунке, в счет оплаты за назначение губернатором Ярмарки, Хабилунка василиска отправил обратно и велел передать Шану, что с него еще двести миллионов.