– Ты зря называешь себя бунтарем. Где бы ты был, если бы не империя? Если бы Эрад Тарета не натравливал тебя на конкурентов, предприниматели не просили бы поспособствовать в сокрытии убытков, а продажные чиновники не передавали тебе стартовых кодов? Ты не борешься против болезней государства, ты паразитируешь на них!

Чеслав упрямо вздернул голову. Костяшки пальцев, сжимавшие «Шквал», побелели. Лошадиная челюсть – фирменная челюсть потомков Живоглота – агрессивно дернулась вперед.

– А если кто борется против них – так это мы! И если этот подонок воровал, он был наказан! И неважно, каким способом это произошло! Важно, что государству вышел прибыток!

– Мне трудно сказать, какой прибыток вышел государству, – усмехнулся Эйрик ван Эрлик, – потому что новый министр отличается от прежнего лишь тем, что делится жалованьем умерших с главой Службы Опеки. Парень учел ошибки предшественника.

Эйрик ван Эрлик встал.

– Если все хорошо, мы улетаем завтра. Я вернусь вечером.

Двери в комнате не было: огромное окно выходило прямо на балкон, лишенный привычных человеку перил. Барры нуждались в перилах меньше, чем кошки.

Эйрик уже дошел до края балкона, когда услышал позади себя щелчок снятого с предохранителя оружия.

– Стой!

Тяжелый шатровый лазер с вращающимися стволами глядел ему прямо в живот.

– Ты никуда не пойдешь, Эйрик. Мой отец сделал ошибку. Ты непригоден для задания. В тебе нет верности империи. Ты как боеголовка, потерявшая цель.

– Положи оружие, щенок.

– Нет! – голос Чеслава сорвался. – Ты думаешь, я дурак? Я знаю, что ты собираешься делать. Знаю, зачем тебе нужен харит. Зачем эта тварь явилась сюда как ньюфаундленд.

– И что же я собираюсь делать? – полюбопытствовал ван Эрлик.

– Ты собираешься убить меня. И уничтожишь труп. А потом мое место займет харит. Он вылетит с планеты по моим документам. Никто не будет интересоваться, куда делась собака. Мы вернемся к отцу, скажем, что выполнили задание. Ты наговоришь ему кучу небылиц, а харит, конечно, их подтвердит. Полковник освободит твоих людей, а после этого харит просочится в какую-нибудь дырку и растает.

– И почему же я не сделал этого раньше?

– Ребенок. Денес. Тебе не хочется убивать в его присутствии. Ты ненавидишь людей, но к детям ты относишься почти так же хорошо, как к чужим.

Огромный черный ньюфандленд поднялся с циновки, обнажая белые клыки в розовой пасти.

– Назад, Келен! – заорал Чеслав, – или я разнесу тебя на молекулы!

Послышался шорох крыльев. Над балконом взмыла огромное белоснежное тело.

– А_рета, – закричал ван Эрлик, – стреляй!

Чеслав в панике перевел взгляд. Тяжелый ствол качнулся, сбиваясь с цели. Чеславу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что баррийские самки не убивают и не участвуют в войнах.

В следующую секунду ствол вылетел у него из рук и покатился, звеня, по деревянной террасе. Второй удар отбросил его к стене. Чеслав попытался вскочить и принять боевую стойку, – но новая подножка сбила его с ног, а потом неведомая сила подняла его в воздух, перекрутила, – и брякнула лицом об пол. Чемпион курса по сводному бою Чеслав Трастамара даже не заметил, какой именно прием применил ван Эрлик. Кажется, это был позаимствованный у барров дайяр_но_канн, что в переводе, увы, означало, «осел, который кружит в воздухе».

Когда Чеслав открыл глаза, ван Эрлик стоял над ним с тяжелым стволом. Баррийка недоуменно вертела головкой, обвившись брюшными жгутами о сук соседней яблони. За спиной ван Эрлика стоял Дом Келен.

– Оказывается, у меня есть отличный план, – сказал Эйрик ван Эрлик, – Келен, как он тебе?

Мохнатый ньюфаундленд глядел на шестнадцатилетнего стажера круглыми желтыми глазами.

– Вряд ли бы я согласился занять место человека, – вежливо сказал чужак, – тем более человека с такими мыслями.

Ван Эрлик усмехнулся и бросил «Шквал» Чеславу. Тяжелый ствол больно саданул по ребрам.

– До вечера, парень, – сказал пират. И спрыгнул с балкона на землю. Баррийка, что-то возбужденно насвистывая, полетела за ним.

Лейстомерия в крови Тони Аркадиса вбрасывала в его тело все новые и новые порциии аритромина. Таможеннику было плохо, почки, не рассчитанные на чужеродный яд, сильно болели. Но чем хуже было Тони, тем больше аритромина вырабатывала «креветочка», чем больше аритромина она вырабатывала, тем меньше Тони сознавал где он и что с ним.

Руки его слегка тряслись, с полуоткрытых губ капала слюна.

Тони не сводил глаз с небольшого биокомпьютера, транслировавшего разговор из баррийского квартала. В мозгах одна мысль с лихорадочной поспешностью гонялась за другой, и изо всех этих мыслей постоянно что-то выпадало.

Бизнесмен раздобыл на планете «Шквал». Это будет стоить ему тысячу эргов на таможне, – подумал Тони.

Хотя нет. Деньги нужны завтра. Да. «Шквал» – дорогая игрушка. Ее можно украсть и заплатить долг. Не стоит лезть в гости к человеку, который ходит со «Шквалом» под мышкой.

Но, с другой стороны, он же не будет стрелять в Тони. Зачем стрелять в Тони? «Шквал» нужен ему против Детей Плаща. Детей Плаща?

Эйрика ван Эрлика преследуют Дети Плаща.

Человека в баррийском квартале называли Эйрик.

По телу Тони внезапно пробежала дрожь. Ван Эрлик. Два на десять во восьмой эргталеров. На эти деньги можно купить полгорода. Пол проклятых города.

Тони нажал ручной комм.

– Главное управление Службы Опеки, – сказал он, – я хочу говорить с начальником управления.

Разумеется, его соединят не с самим начальником управления, а с компьютером. Наверняка таких звонков поступает тысяча в минуту. Но у Тони есть запись голоса ван Эрлика. Искусственный интеллект компьютерного секретаря наверняка будет в силах проанализировать запись.

Экран вспыхнул зеленым. Цифры набираемого номера сменяли друг друга.

– Ваш номер отключен от системы транспланетарной связи из-за неоплаты счетов, – проговорил мелодичный женский голос. – Повторяю, ваш номер…

Задница ттакки!

Тони тупо смотрел на дисплей. Утром он говорил о ван Эрлике с крийном. Что там сказал крийн? Что ван Эрлик опасен. Нет – что никто не получит за ван Эрлика денег. Глупости. Крийны невероятно глупы. Даже если продать крийна Семье и научить его торговать наркотиками, – крийн от этого не поумнеет.

– Служба охраны губернатора, – сказал Тони.

Экран щелкнул и ожил. Вкрадчивый женский голос, – слишком вкрадчивый, чтобы принадлежать человеческому существу, – объявил:

– Приемная господина Дарна Игецу.

Спустя две минуты Тони выключил комм.

На столе перед ним лежала куча кредиток с золотыми краями. Так быстро! Тони протянул руку, и кредитки растаяли. Он еще не получил денег. Он только получит их. Подумать только – двести миллионов эргталеров.

Только сегодня утром он разговаривал о Ван Эрлике, – а вечером ван Эрлик будет уже обналичен и переведен на его банковский счет. А может, это все ему приснилось? Как кредитки? И где-то в баррийском квартале сидит тридцатишестилетний коммивояжер с чемоданом, набитым образцами товаров, и… Проклятая «креветка»! Надо лечиться! Господи, ему все приснилось, и Служба Охраны по голосу поняла, что тот, кто звонил, был с «креветкой»! Уходить отсюда! Немедленно!

Тони поднялся.

Дверь распахнулась сама собой. За порогом стояли трое: в форме личной охраны губернатора и