происходит. Расчехленная камера лежала в кресле, и ей как будто было по фиг.
Для начала я снова набрал номер телефона Сережки Косилова. Меня не оставляла в покое его фраза о том, что он мне не все рассказал. Не могу понять, то ли он, расчувствовавшись, просто перемудрил и напустил туману, то ли действительно что-то такое есть. Почему он не сообщил мне сразу?
Увы, Серега был вне зоны досягаемости. Такое с ним случалось часто – в силу особенностей своей работы он иногда оказывался там, где нет поблизости ни одной базовой станции. Но не сейчас, Серега, не сейчас! Неужели ты, собака, встал утром как ни в чем не бывало и поперся на работу?!
Ладно, черт с ним, позже попробуем.
Я пробежался по местным информационным порталам, чтобы выяснить, не случилось ли чего ужасного в городе за то время, пока моя голова жила отдельно от тела. Оказалось, ничего похожего на «массовое отравление экскаваторщиков и их машин», готовивших строительную площадку на Набережной, не произошло. Хоть какое-то облегчение. Затем я перешел к делу.
Так, камера начала глючить после съемок похорон депутата законодательного собрания Колыванова. Не нужно быть писателем-фантастом, чтобы примерно представить себе, что с ней случилось. Говорят, энергетика человека долго сохраняется в его фотографиях и видеокадрах. А если долго снимать мертвяка, особенно такую сволочь? Что будет?
Я забил в поисковую строку фамилию погибшего народного избранника, мерзкая душонка которого вселилась в мой «Панасоник» («Кхм,
А-а, не все ли равно, Миша, как я нарыл эту информацию? Меньше знаешь – крепче спишь.
Короче, главный итог моих многочасовых исследований был такой: как Остап Бендер, у которого я уже позаимствовал приступы самокопания и самобичевания, я просто начал терять веру в человечество.
Кирилл Владимирович Колыванов, 1967 года рождения, уроженец Оренбургской области, бизнесмен, политик, семьянин, поэт и… действительно порядочный ублюдок. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что таким он был не всегда, подтверждая тем самым простую истину: мы засранцами не рождаемся, засранцами нас делают неправильные родители, друзья, одноклассники, учителя и весь прочий сброд.
До восьми лет Кирюша Колыванов слыл хорошим, спокойным мальчиком, увлеченным детскими конструкторами различной степени сложности. Полки в его комнате были уставлены самодельными самолетами, корабликами и роботами, а в углу за письменным столом из подручных материалов – спичек, коробков, болтиков-винтиков и карандашей – даже была выстроена целая крепость. Когда Кирюша занимался своими моделями, он почти медитировал, он отрешался от суетности мира и забывал про элементарные обязанности перед взрастившим его обществом, как то: сходить за хлебом, вынести мусор и искупать кошку. В эти минуты Кирюша был счастлив.
Словом, это был обычный парнишка, звезд с неба не хватавший, не заявлявший прав на вселенскую любовь и не лишенный некоторых талантов. Таких ребят советские школы выпускали в огромных количествах, и все они в большинстве своем мирно трудились на объектах народного хозяйства, своим инертным существованием приближая крах нефтяной империи. Но однажды, когда Кириллу было восемь лет и он учился во втором классе, какая-то падла с высшим педагогическим образованием, явно перепутавшая школу с военкоматом или районным отделением милиции, позволила себе публично, буквально перед всем классом, усомниться в истинном пролетарском происхождении мальчишки. Дескать, ты, Кирилл Колыванов, произошел не от обезьяны, как все нормальные ученики этой школы, а неизвестно от кого. Ты не успеваешь выполнять домашнее задание, ты на каждом уроке норовишь отпроситься в туалет – «очевидно, у тебя энурез», мама твоим воспитанием не занимается, а папа твой придурок и алкоголик, и вообще… учиться тебе следует в специальной школе для лунатиков.
Сейчас уже трудно сказать, что послужило причиной такой мерзкой экзекуции – плохое настроение старой педагогической клячи или неспособность Кирилла ответить на вопрос по заданной теме, – но с этого момента злобная тетка с крысиным хвостом на затылке терзала парня систематически, и результаты не заставили себя ждать.
Класс ржал над парнем постоянно. Колыванов отныне звался не иначе как «лунатиком», на спину ему приклеивали бумажки с еще более обидными прозвищами, а те немногочисленные друзья, которые тусовались с Кирюшей с первого класса, вынуждены были покинуть его, чтобы не портить собственную жизнь. Сам Кирилл, поняв всю бесперспективность попыток опровергнуть учительницу, стал замкнутым, на уроках всегда сидел в крайнем ряду в полном одиночестве и, кажется, тайно вынашивал планы мировой лунатической революции.
Кхм, вот так у нас производят ублюдков. Когда вы смотрите на НТВ сюжет об очередном маньяке, который насилует дворников, гадит в почтовые ящики или бегает голым по тоннелям метро, знайте, что таким его сделала старая сука с крысиным хвостиком на затылке, преподававшая в школе русскую литературу или природоведение.
…Я вздохнул, потер глаза и потянулся за сигаретой. Надо бы выпить еще водочки. Это неправильно, конечно, но трезвым мне сейчас быть совсем не хочется. Достаточно вспомнить в деталях события вчерашнего дня, как настойчивое желание перемотать пленку на месяц назад начинает больно стучать в висках. Пусть у меня сегодня будет день водочки, а жена… да в жопу ее, в жопу!
…Родители Кирилла Колыванова заметили перемены слишком поздно, года эдак через три, когда пацан был пойман участковым милиционером за весьма недвусмысленным занятием – он в компании с дворовыми хулиганами убивал бездомную кошку. Точнее, убивал не он, но, кажется, ему нравилось наблюдать за процессом. Милиционер привел насупившегося Кирилла домой, объяснил все родителям и напоследок велел больше уделять парнишке внимания, пока место несчастных кошек не заняли другие, более сложные живые существа.
Сказать, что родители были в шоке – значит сказать, мягко говоря, неправду. Они были крайне удивлены. Мать ревела весь вечер, а папашка, привыкший реагировать на стресс обильными орошениями, схватил одиннадцатилетнего мальчишку за шиворот, утащил его на кухню и там долго рассказывал, в чем его проблема.
«Обижать кошек нехорошо, – грузил сына папаша, дыша перегаром, – кошки – они хоть и не собаки, но все равно безобидные существа. Иному скоту с двумя ногами нужно дать в рыло или оторвать яйца на хрен, если он тебя обижает, но кошек и собак трогать нельзя. Они божьи твари».
В общем, классическая люмпенская поэма об основах мироздания, ключевыми пунктами которой стали еврейский вопрос, Рональд Рейган, гонка вооружений и искусство хождения по головам и работы локтями. Судя по дальнейшей биографии Колыванова, информация влетела в правильно настроенные уши.
Школу парень закончил с тройками, в том числе по поведению, и это было настоящим чудом, особенно если учесть, что в последние годы учебы Колыванов, сблизившись с единомышленниками из параллельных классов, которым ничего не нужно было доказывать, окончательно забил на школьную программу. К сожалению, свободное время он теперь тратил не на конструирование самолетов и кораблей, а на нечто более прозаичное – выпивку и мелкое хулиганство.
Вот же блин…
В армии он отслужил чуть больше полутора лет. Когда до дембеля ему оставалось чуть-чуть пересидеть в столовой и в каптерке, командир ракетной части отдал Кирилла Колыванова и его корешей под трибунал за издевательство над сослуживцем. Пьяный в зюзю будущий народный избранник однажды вечером подозвал к себе симпатичного «молодого», поставил его раком, снял штаны и, пардон, «нанес значительную психическую травму». Кирюша снова просрал свой шанс: он был призван во вполне приличную часть с вменяемым командованием, бесперебойным продовольственным и вещевым обеспечением, и ни одна собака не мешала ему уволиться из армии старшим сержантом, получив все сопутствующие рекомендации. Но интеллектуальный багаж, накопленный со второго класса школы, вывалился-таки наружу!
