– Ничего удивительного, – сказал дед. – От ихней любви каждый второй в нашей деревне произошел.

– Кто она была? – спросила Элла.

– Местная, полагаю, – сказал дед. – И в заимке люди жили, а из Сотьвинска мужики приехали, дорогу строили, дом царицы. Я так полагаю, что и некоторые солдаты семьями обзавелись.

– Они очень друг друга любили, – сказала Глафира. – Про это у нас в деревне даже песни поют. И детей у них трое родилось: Петя, Константин и Елизавета.

– Но! – Дед сделал паузу. – Такой союз неизбежно должен был обернуться трагедией. Это точ-на! Почему? Из-за зверских социальных условий, которые царили в те времена. Кем был секунд-майор? Он был дворянин. А Елена? Крестьянская дочь, низшее сословие. Нельзя было им обвенчаться. И предполагаю я, что жили они здесь в счастье, но в тревоге, что это счастье кончится.

– Чего предполагать, все знают, – сказала Глафира. – Про это песни сложены. И дети их были незаконными, и разлука их ждала…

– Неминуемая, – подхватил дед. – Не исключено, что у секунд-майора и другая семья была… Так вот, из отчета губернатора следует, что он получил в сорок втором году предписание отыскать секунд-майора с командой, вернуть его, а если он, случаем, преставился…

– То есть помер… – пояснил Коля.

– Тогда… Коля, не перебивай, уши оторву… Тогда доставить в Петербург кассу, тринадцать тысяч рублей золотом и серебром, выделенные секунд-майору на приготовление к царицыному приезду.

– Так много? – удивилась Элла.

– Еще бы. Дорогу построить, дом, удобства… Ладно, что губернатор делает? Как и все губернаторы – отдает приказания. Шлет запрос из Тобольска в Екатеринбург, откуда едет человек в Нижнесотьвинск. «Что за майор у вас, что за касса? Почему ничего не знаю?» Губернатор-то новый был, а Ручьи от Тобольска ой как далеко! Из Нижнесотьвинска ему сообщают – есть такой секунд-майор, живет с крестьянской девкой в деревне, детей прижил, хулиган с точки зрения дворянской морали, а деньги, наверное, все растратил.

– А он не растратил, – сказал Коля, – он их в пещере спрятал.

– Что за чепуха! – возмутился дед. – Секунд-майор на них дом построил, дорогу проложил, четыре года солдат содержал – откуда деньгам быть? Не смей клеветать на своего предка!

– Он их спрятал, это все знают, только найти нельзя. Их привидение охраняет.

– Мне тоже говорили, – сказала Глафира.

– Глафира, окстись! – Дед кипел негодованием. – Не уподобляйся корыстному и наивному Василию!

– А ваша теория? – спросила Элла.

– Не теория, а уверенность. Эти деньги в Нижнесотьвинске подрядчики растащили. Майор-то человек военный, прямой, в тонкостях финансовых совершенно не разбирается. Но кто ему поверит, если даже вы, можно сказать, родные люди, не доверяете!

– Дальше, дальше! – воскликнула Элла.

– Все по порядку. Шлет тогда губернатор майору приказ прибыть немедля для отчета с кассой и солдатами. А майор не отвечает. Тогда губернатор направляет в Ручьи военную команду с поручиком во главе. Как узнал секунд-майор о приближении команды…

– Об этом песни сложены, – сообщила Глафира и вдруг запела со слезой, с чувством:

– Да не плачь, молодая жена, да не лей понапрасну слез! – подхватил дед. И тут же оборвал себя, заговорил строго, деловито, прозой: – Воинская команда секунд-майора в деревне не застала. Ушел он в лес и не вернулся. Сгинул.

– Может, убежал? – предположил Андрюша.

– Нет, погиб он, это точ-на. Ворон Гришка прилетел, у Елены дома жил. Ворона этого он птенцом подобрал, выходил, всему научил, ну словно собака Гришка у него был. Никогда с ним не расставался… Солдат повязали, в колодки забивали, деньги искали, всю землю перерыли. Губернатор отчет послал в Петербург – нет майора, нет кассы.

– Он к своему кладу пошел, – сказал Коля. – Его в пещере задавило. Вот он теперь и ходит привидением. Место знает, да не хочет показывать.

– Есть такое суеверие, – сказал дед. – Верят некоторые в привидение секунд-майора.

– А вы? – спросил Андрюша.

– Я тоже верю, почему не верить? Может, электрическое объяснение есть?.. Вот и сказка вся, – заключил дед Артем.

– Не вся. Сказка так кончается, что Елена, майорова жена, – заговорила нараспев Глафира, – выплакала все очи, его дожидаючись, а потом пошла через горы и реки, через лес и дубраву. И увидела она, неживой лежит, неживой лежит возле озера…

– Неживой лежит, от тоски иссох, – подхватил, не удержался на почве исторических фактов дед.

– От тоски иссох, без любви погиб, – запел Коля.

– И пошла она к ключу Царицыну. Как к тому ключу за живой водой… – пели Полуехтовы хором.

Дед прервал пение взмахом руки – как отрубил.

– В общем, считается, что она его оживила и они стали жить в лесу. А это чепуха. Елена Полуехтова и все ее потомство благополучно проживали в деревне Ручьи в последующие годы, о чем есть церковные записи в храме села Красное.

– Жалко, если клада нет, – сказал Андрюша. – А Василий знает об этой легенде?

– Все знают, еще говорить не научатся, а уже знают. У нас бабки вместо сказок эту историю рассказывают.

– И вы думаете, что он для этого Гришку ловил?

– Уверен, – сказал дед Артем. – Только Гришка тайну не открывает.

– Какая наивность! – сказала Элла. – Вороны неразумны. Птица не может хранить тайны.

– Куда ей, птице, – неискренне согласился дед.

– И вообще мне Василий последнее время не нравится, – сказала Глафира. – Замкнутый стал, в городе пропадает…

– Василий только проводник чужих идей, – сказал дед Артем.

– Чьих? – спросила Глафира.

– Вот разберусь, скажу.

– С чем разберетесь, простите? – раздался голос от двери.

– Вечер добрый, – сказала Глафира, узнав Эдуарда, остановившегося на пороге. – Заходи, чаю попьешь.

Андрюша проснулся от пушечного выстрела.

Вениамин тоже вскочил, сонно захлопал глазами. Некоторое время его лицо продолжало хранить испуганное выражение, но вдруг внутренний свет озарил его, и улыбка расползлась по впалым щекам. Со двора донеслось звяканье ведра. Вениамин метнулся к окошку и прилип к нему.

– Она прошла с ведром в руках? – спросил Андрюша с некоторой завистью, потому что просто влюбленный смешон, а влюбленный, который пользуется взаимностью, почти не смешон.

– Доброе утро, – прошептал Вениамин в окно так громко, что, наверно, было слышно на площади.

– Доброе утро, Веня, – послышался в ответ девичий голос.

– Мы с ней будем к сочинению готовиться, – сообщил Веня.

– Элла тебе голову оторвет, если ты совсем забудешь о работе, – возразил Андрюша. – И будет права. Впрочем, я тебе завидую хорошей белой завистью.

– Нет, – почему-то не согласился Веня. – Хорошей белой зависти не бывает. Зависть – это желание получить то, что есть у другого, но отсутствует у тебя. Поэтому зависть – чувство отрицательное.

– Не претендую я на твою Ангелину, – сказал Андрюша. – Я твой верный друг и пособник, если надо.

– Спасибо, – прочувственно ответил Веня.

Он никак не мог справиться со шнурками от ботинок. Андрюша с сочувствием наблюдал за его действиями. Бабочка-капустница с крыльями в ладонь влетела в окошко, и Андрюша сказал задумчиво: