– Они принадлежали моей матери. Она была знаменитой актрисой, и мужчины всегда осыпали ее подарками.

– Рассказывайте. Ну надо же, как забавно. Украшения очень похожи на те, которые, по словам моего кузена, лорда Лансфорда, были украдены у его жены. Ой, ой, ой. Вы совсем не похожи на воровку.

Эннабел ничего не ответила. Она понимала, что это бессмысленно. Она только молилась, чтобы не вернулись Тримейн с Джереми и не попали в смертельную западню.

– Ну что же, придется вам проехать со мной в город для небольшой беседы… О, что это?

Эннабел едва не потеряла сознания, увидев, что держал в руках человек, которого констебль посылал обыскать башню.

Сэведж уронил драгоценности на коробку с бумагами. Приплясывая, констебль подошел к Эннабел и, крепко обхватив за талию, закружил по комнате.

– Мы сегодня прекрасно поохотились, а ведь сезон еще не начался! Если удача не изменит нам, мы поймаем очень важную птицу.

Сэведж подошел к бумагам и взял лежавший сверху листок!

– Хм! Мистер Джереми, то, что здесь написано, называется клеветой. А автора этих произведений можно назвать предателем.

– Грязная свинья, да откуда вам знать, что там написано?! Вы ведь даже не умеете, читать! Я видела, как вы вверх ногами держали ваше чертово предписание на обыск, делая вид, что читаете его.

Сначала все взгляды обратились на дрожавшую от ярости Эннабел, а затем – на констебля. От унижения его лицо стало пунцовым, и девушка поняла, что задела больное место. Кузен аристократа, который не умеет читать… Она зашла слишком далеко. Эннабел увидела это по лицу Сэведжа, когда он передавал коробку с бумагами одному из своих помощников.

Затем он медленно подошел к Эннабел и полным ненависти взглядом посмотрел на нее.

– Тебе лучше помолчать, шлюха, иначе не соберешь своих зубов, когда надо будет кушать тюремную похлебку. А по ночам бывает очень скучно, когда рядом нет никого, кроме клопов…

– И больших крыс! – выкрикнул один из мужчин.

Друзья констебля оценили его шутку и громко заржали. Через минуту к ним присоединился и Сэведж.

– Точно! По крайней мере, одна из них особенно любит нежных молоденьких девушек.

– Пожалуйста, не трогайте их, – умоляла девушка, когда ее привели в большой зал, где держали Тодда, Мод и других слуг. – Они ничего не сделали.

– Конечно, мы не тронем их, если будут вести себя спокойно. Но когда замок конфискуют, а я не сомневаюсь в этом, им придется искать работу. – Проходя мимо Мод, Сэведж ущипнул ее. – Насчет работы приходи ко мне в тюрьму, стряпуха.

Покидая Шеффилд Холл, Эннабел думала о Греймалкин. Девушка не видела ее после того, как в замок ворвались люди Сэведжа. Она надеялась, что старуха все слышала и позаботилась о том, чтобы Джереми не вернулся сюда и не угодил в западню.

Эннабел повернула голову и увидела лежавшего в луже крови человека, которого Тримейн поставил охранять ворота.

– По крайней мере, отвезите его тело родным, – попросила она.

Констебль взглянул на девушку. Видимо, он был очень удивлен, что Эннабел не устроила истерику, как большинство женщин, окажись они в такой ситуации.

– Ну что ж, думаю, я могу выделить одного человека для этого.

Сэведж отдал приказ одному из помощников, тот погрузил тело невезучего стража на лошадь и повез его в деревню.

Когда они проходили мимо башни, Эннабел подняла голову и увидела Греймалкин, которая смотрела на девушку. Она быстро опустила глаза, зная, что, если существует хоть какая-то возможность сообщить Джереми об опасности, которая подстерегает его в Шеффилд Холле, Греймалкин обязательно отыщет ее.

Сэведж сделал все возможное, чтобы его пленницу увидела вся деревня. Несомненно, это был приказ Лансфорда. Многие крестьяне были на стороне Фалькона.

«Он обязательно узнает об аресте, – с болью подумала Эннабел, когда они направлялись к зданию тюрьмы. – Фалькон придет мне на помощь. Лансфорд прекрасно знает об этом».

– Пожалуйста, улетай. Лети на свободу, – прошептала девушка.

Словно поняв это, одинокая птица с большими сильными крыльями, кружившая над ними, гордо взмыла в небо. Констебль заметил, что девушка наблюдает за полетом птицы.

– Выглядит неплохо. А в следующий раз, девчонка, ты увидишь стервятника, который будет кружиться над телом твоего любовника.

Только в камере, в ужасной грязной клетке, пропахшей запахами ее предыдущих обитателей, Эннабел поняла, что Сэведж считал Тримейна и Фалькона ее любовниками.

Она любила их обоих?

Сидя на грязной соломе в углу камеры, Эннабел почувствовала, как проваливается в тяжелый сон. Проснувшись, Эннабел долго не могла понять, где находится, пока не увидела грязную солому и решетку камеры. Взглянув в крошечное окно, она поняла, что на улице темно. Очень хотелось пить.

– Констебль, пожалуйста, дайте мне немного воды.