пряталась за старшую, которой вряд ли было больше двенадцати. Девочки крепко держались за руки.

Тристан угадал причину их робости — они никогда не разговаривали со столь важными господами.

— Ну, говорите, что там у вас стряслось? — приветливо обратился он к ним. — Не бойтесь, выкладывайте все, как есть. Никто не станет бранить вас, даже если вы и провинились.

Девочки переглянулись, младшая кивнула, старшая сглотнула комок в горле и, сделав реверанс, заговорила:

— Милостивые господа, мы слышали, что Ее Высочество, маленькая герцогиня…

— Мы тебя слушаем, — подбодрил ее доктор, когда она запнулась и умолкла. — Если речь идет о маленькой герцогине Марине, это особенно важно знать.

— Нет, мы ничего не знаем про нее, но мы подумали, может, с ней приключилась та же беда, что и с нами.

Мужчины вздрогнули и попросили девочек подойти поближе. Старшая говорила так тихо, что ее почти не было слышно.

— Ну, расскажи, что случилось, — мягко сказал комендант.

Глаза у девочки наполнились слезами.

— Мы не знали, что господам позволено делать с девочками, а что — нет, поэтому мы не противились, но нам было так страшно.

— И стыдно! — Младшая заплакала. Лицо у старшей стало пунцовым, она не поднимала глаз.

— Он… по-всякому трогал нас.

У мужчин перехватило дыхание. Они с ужасом переглянулись.

— Нам это не нравилось, но мы не смели отказать ему, потому что иначе нас забрал бы палач. Так он сказал нам. Он никогда не делал этого с нами обеими одновременно, но мы признались друг другу, и оказалось, что мы обе…

Тристана душил гнев, он видел, что доктор тоже с трудом владеет собой.

— Расскажите подробно, что он с вами делал, — сказал доктор.

— Лучше не надо, — старшая посмотрела в сторону. — С Метте он обошелся получше, чем со мной. А потом мы слышали на кухне разговоры, будто герцогиня Марина вдруг стала чего-то бояться, и мы обе подумали, что он, видать, и до нее добрался. Ну, а после нынешней ночи мы решили: будь что будет, а мы во всем вам признаемся.

— Вы поступили совершенно правильно, — похвалил их комендант.

— А палач? — всхлипнула младшая.

— У нас сейчас вообще нет палача, — успокоил их Тристан. — А когда появится, у него будут дела посерьезней. Не бойтесь. Бедные дети, мы не оставим вас в беде.

— Я бы все-таки хотел узнать подробнее, что он с вами делал? — настаивал доктор. — Вы сказали, что он вас трогал и щупал. В непристойных местах?

Девочки закрыли лица руками и кивнули.

— Но ты сказала, что к тебе он отнесся хуже, — доктор повернулся к старшей девочке. — Что он делал с тобой?

— Я не могу этого сказать, это так ужасно.

— Он тебя обесчестил? — глухим голосом спросил комендант.

Она вопросительно поглядела на него.

— Наверно, я знаю, о чем вы говорите, — смущенно сказала она. — Но это было не совсем так. Просто он заставил меня делать то, что мне не нравилось. Потом меня вырвало.

— Господи, какой негодяй! — воскликнул комендант.

— А потом он оставил вас в покое? — спросил Тристан.

— Да, сударь. Нас с Метте как раз поселили с другими служанками, и он больше не мог добраться до нас.

— Вам повезло, — сказал доктор. — А вот маленькая герцогиня Марина… Бедняжка, она была совершенно одна… И так боялась этого палача.

Тристан задыхался. Теперь им все было ясно.

— И кто же этот мерзавец?

Девочки посмотрели на них испуганными глазами.

— Этого мы не можем сказать. Он убьет нас.

— Не бойтесь, — гневно сказал комендант. — Пусть только попробует вас тронуть. Поймите, мы должны знать, кто он. И выяснить, что с ним случилось, потому что комната маленькой герцогини была залита кровью.

Это было преувеличение, однако, не слишком сильное. Может, этот человек оказался жертвой поборников?

Но девочки не знали имени своего обидчика.

— Не огорчайтесь, — сказал комендант своим друзьям. — Ночью во дворце несли службу не меньше полсотни солдат. Мы их осмотрим и узнаем, нет ли у них телесных повреждений. Потом останутся слуги. И…

— Он был не из солдат, — робко сказала старшая девочка. — И не из прислуги. Он был из господ.

Мужчины нахмурились.

— Как он выглядел? — спросил Тристан. Девочки испуганно переглянулись:

— Вы обещаете, что он нас не тронет?

— Даем вам слово, — сказал комендант. — Напротив, вы получите вознаграждение. Ну?

— Он очень противный, — прошептала младшая.

— И жирный, — прибавила другая. Тучных придворных в королевской свите было немало.

— Что еще? — спросил комендант, когда девочки замолчали.

— Носит парик, — вспомнила младшая. Парики носили многие.

— И у него горят глаза, — сказала старшая. Больше они ничего не могли добавить.

— Не исчез ли из дворца кто-нибудь из придворных? — спросил Тристан коменданта.

— Нет, это исключено.

— А может, наоборот, кто-нибудь вернулся незамеченным из Фредериксборга или после охоты?

— Я спрашивал у стражи. Никто не возвращался, ни тайно, ни явно.

— Кого из придворных, находящихся сейчас во дворце, можно считать толстым?

— Некоторых членов государственного совета, которые еще не разъехались по домам. Среди них есть настоящие толстяки. Потом старик Тотт и граф Рюккельберг, но граф болен…

— Болен? — Тристан насторожился. — И давно он заболел?

— Графа можно не считать, хотя он и заболел только вчера. Я заходил к нему… Дело в том, что у него безупречная репутация, — сказал доктор.

— В каком смысле безупречная?

— Он никогда не был причастен к скандалам, касались ли они женщин или мужчин. Граф до сих пор оплакивает свою убитую жену.

Взгляд Тристана был холоден, как лед.

— Если не ошибаюсь, ее убили много лет назад? И убийца так и не был найден? Я полагаю, вы осмотрели всех членов государственного совета, которые находятся во дворце?