В доменах Лары празднует народ;Почти забыт рабами ленный гнет;[1]Их князь, кто с глаз исчез, не из сердец,Самоизгнанник, — дома наконец!Сияют лица, замок оживлен,Стол в кубках весь, на башнях зыбь знамен;Уютный свет кидая вдоль долин,Вновь сквозь витражи заиграл камин;И веселы вассалы у огня:Глаза горят, грохочет болтовня.
II
Вернулся Лара в замок родовой,Но для чего он плыл в простор морской?Лишась отца, юн, чтоб сознать ущерб,Сам властелин, он, взяв наследный герб,Взял страшную и горестную власть,Что лишь покой у сердца может красть.Кто мог сдержать его? И мало, кто бУспел внушить, что сотни торных тропПуть к преступленью. Правил он тогда,Когда юнцу всего нужней узда.Что нам следить за шагом шаг тот путь,Где молодость его могла мелькнуть?Был краток путь для буйства юных сил,Но все ж в конце он Лару надломил.
III
И юный Лара кинул край родной;И лишь, прощаясь, он махнул рукой,Исчез и след его, и, день за днем,Все перестали вспоминать о нем.Отец его скончался, он пропал,Вот все, что мог любой сказать вассал.Исчез безвестно. Не погиб ли он?Все равнодушны, мало кто смущен:Звук имени его, средь гулких зал,Где мерк его портрет, не пролетал;С другим невеста скрасила судьбу;Кто юн, — тем чужд он, старики ж — в гробу;«Он жив», — твердит наследник, про себяПо трауру желанному скорбя.В обители, где предки Лары спят,Висит гербов печально-стройный ряд;Нет одного лишь в веренице той,Что приютил готический покой.
IV
Вот прибыл он, нежданно одинок;Зачем, откуда — кто сказать бы мог?Лишь стихла радость, каждый удивленНе тем, что прибыл, — тем, что медлил он.Без свиты он; с ним только паж один,Совсем дитя, страны далекой сын.Для всех, кто дома, кто в земле чужой,Проходят годы с той же быстротой;Но если нет о ком-нибудь вестей,Крылами Время машет тяжелей.Все видят Лару, но любой смущен:Где — в прошлом ли, иль в настоящем — сон?Он жив, он свеж, но годы и труды
