– Вараша, – сказал Подставка, – иди сюда.

Варан подошел и остановился рядом с креслом.

По подбородку человека-ноши текла розовая слюна. Он был, кажется, тяжело ранен. А может, подвергся воздействию магии. А может, его пытали. А скорее всего, и то, и другое, и третье.

– Это Гордин Золотые Крылья, – сообщил Подставка все так же негромко. – Блестящий наш полководец, любимец Императора, поклявшийся взять очередного «сына Шуу» живым и привести в цепях…

Гордин Золотые Крылья захрипел. Варан взглянул на него и тут же отвел глаза.

– Тебе его совершенно правильно жаль, – сказал Подставка. – Он в большой беде… Теперь возьми штуку, которую я держу, и скажи мне: что это?

Варан взял лист бумаги, постаравшись при этом не коснуться бледной тонкой руки. Развернул. Всмотрелся при свете белых и синих огней, освещавших заваленную бумагами комнату. Его Незыблемость предпочитал белые и синие светильники, и это было еще одной причиной, по которой Варан не любил гостить у Подставки.

– Это карта Залесья, – сказал Варан. – Я сам ее делал.

– Отлично, – Подставка чуть заметно кивнул. – Гордин… Так что там было? Когда славная летающая стража, возглавляемая вами, пошла в атаку – с неба на землю – на этот сброд, обезумевший в гордыне своей… Что там вдруг оказалось?

Рот человека-ноши дернулся.

– Я… – выговорил он.

– Вы, разумеется, надежда императорской гвардии… Вы – что?

– Я… мы… рззло…мы. Глубо…кие.

– Правда? – делано удивился Подставка. – Вот так, среди ровной долины?

– Ще…ли, – подбородок Гордина ходил из стороны в сторону. – Прова… заса…да.

Рот его еще раз дернулся и замер.

Варан рассматривал карту. Залесье, иначе именуемое Чашей, было окружено с трех сторон горами, с четвертой – лесом и представляло собой, конечно же, идеальное убежище для разбойников и бунтовщиков. Атака с неба – единственный способ одолеть укрепившегося в Чаше врага. Атака, судя по всему, захлебнулась… Залесье было каменной равниной, диким краем, поросшим частолистом. Никаких «провалов» или «расщелин» там не было отродясь.

– Здесь на карте – монолитный камень, – сказал Подставка, будто раздумывая. – И ровный, как стол.

– Да, – согласился Варан.

– Наша доблестная стража намеревалась выкурить бунтовщиков из пещер на равнину и перестрелять, как сытух. Гордин Золотые Крылья самонадеянно повел звено над самой землей, ожидая, вероятно, что от одного вида боевых крылам у мерзавцев повалится оружие из рук. Но оружие не повалилось; более того, в самом центре равнины невесть откуда взялись глубочайшие разломы, слегка прикрытые кустиками. Гордин, чья спесь несколько, гм, превзошла его мастерство полководца… не счел эти «кустики» достойными внимания – кто может спрятаться в двухлетних зарослях частолиста, какая такая засада?

Подставка сделал паузу. Человек-ноша содрогнулся в руках удерживающего его Рыжего.

– Их перебили, Вараша, – сказал Подставка. – Расщелины были полны лучниками, как саможорка икрой. Птицы валились одна за другой, истыканные, будто подушечки для иголок. Гвардейского звена больше нет – почти никого не осталось…

Гордин захрипел. Розовая слюна с новой силой покатилась по его подбородку.

– Забирай, – велел Подставка.

Рыжий подхватил обмякшее тело бывшего полководца, и через несколько секунд в комнате опять были только Подставка и Варан. И запах крови.

– Дать тебе последнее слово? – тихо спросил Подставка. – Или сразу – на плаху?

Варан медленно вернулся на свое место. Уселся в кресло, покрытое шкурой донного дракона. Разгладил карту на колене.

Подставка ждал, запрокинув голову, раздув огромные ноздри.

– Ваша Незыблемость, – все так же медленно сказал Варан. – Первым, кто нанес Залесье на карту, был бродяга по прозвищу Масляный Крюк. Каракули его не сохранились, но по личному приказу наместника Лесного удела была снята копия… Наместник – не нынешний, а еще тот, прежний – вел бесконечную борьбу с разбойниками, гнездящимися в Чаше. Время от времени среди протоколов допросов появлялись весьма подробные землеграфические описания… Все они – или большая часть – сохранились в императорском архиве. Ни одно из них не противоречит тому, что я видел своими глазами.

Ноздри Подставки задвигались быстрее.

– Моя собственная карта, – продолжал Варан, преодолевая внезапную обморочную слабость, – всего лишь закрепляет на бумаге единственную правду: в Залесье, именуемом также Чашей, полным-полно обжитых бунтовщиками пещер – но по краям, в холмах, у основания гор. В центре, на равнине, никогда не было ни оврагов, ни щелей, ни скальных разломов. Это все, что я могу вам сказать.

Белые и синие светильники, горевшие вдоль стен, заключали комнату в бледное ожерелье света. Подставка молчал, не сводя с Варана ноздрей.

Варан вдруг вспомнил Лику. Испугался участи, которая ее ждет. Если я только выберусь из этой переделки, подумал Варан, я что-нибудь для нее придумаю. Какой-нибудь путь к отступлению – домик купить на ее имя… Выправить бумагу, что она-де сама себе хозяйка и может жить как внутри двух кордонов, так и