Мужчина сдержался. Не потому, что испугался Варана – он его не видел. Разжал кулаки. Кивнул жене и побрел распаковывать тюки.

Варан позвал Тюфу и ушел в степь. И не возвращался до ужина.

– Спасибо, путник, – приговаривал хозяин, чье лицо подернулось морщинками-трещинками от груза несвойственной ему улыбки. – Мы думали, мерзнуть придется… Ну, теперь вместе венец возведем, крышу положим, и…

– Я не могу вам помочь, – сказал Варан. – Я ухожу завтра.

Хозяин перестал улыбаться, отчего лицо его сделалось моложе и привычнее.

– Идешь? На восток?

–Да.

Хозяин дернул шеей, оглянулся на холмы. Закусил губу:

– Спокойно. Видишь – спокойно… Как бы ты не разозлил…

– Не ври себе, – сказал Варан. – Сегодня спокойно… ты знаешь, что будет завтра?

– Убьет тебя, – с тоской сказал хозяин. – Когда мои ходили, их знаешь что спасло? Меньшого моего трусость непроходимая. Только огонек сверкнул – он свалился, и старшего опрокинул… и на карачках – деру. И вернулись оба слегка поджаренные, но здоровые, видишь…

– Значит, они его даже не видели?

– Кого? Мага? Куда там… Это ты у нас всю землю обошел, с магами якшаешься, горстями огонь черпаешь…

Хозяин замолчал. Задумался. У развалин сарая старший его сын шепотом разговаривал с матерью, вглядывался в ее лицо, как раньше в лицо жены.

– Спасибо, что не ушел, пока нас не было, – тихо сказал хозяин.

– С чего бы? Я же баб и малых твоих взялся сторожить…

– …как вор, – продолжал старик, не слушая его. – Он всю дорогу твердил: вернемся, его уже нет, а моя ходит счастливая. Та бы, дура, хоть притворилась, что любит его… хоть немножко… до тебя – любила. Уж не знаю как… А может, все потому, что очаг наш треснул. Не вечное, выходит, счастье. Знаешь? – Старик вдруг обернулся к собеседнику, в глазах его что-то изменилось; померещилось Варану или нет, но на какое- то мгновение хозяину захотелось унизить гостя, отомстить за зло, причиненное, пусть невольно, его сыну. – Я вот что подумал… Может, тот дед, что моим родителям огонь в очаге разводил, может, он был просто бродяга? А счастье – случайно… И повезло нам, и жен я хороших нашел для моих мужиков… И внуки здоровые. Старшего отдали кузнецу в учение… а она хоть бы спросила, что да как! Ее же сына отдали чужим людям…

– Это несправедливо, – тихо сказал Варан. – Она верна твоему сыну.

– Она его не любит!

– У тебя есть весы, чтобы взвешивать ее любовь? К мужу, к сыну? Есть?

Хозяин внимательно посмотрел на него. Тряхнул головой, будто просыпаясь:

– Иди… Еды с собой дадим. Иди… если сможешь.

Шел дождь. Хорошая примета. Варан шагал, позволяя каплям свободно стекать по вискам и подбородку. Тюфа бежала рядом и, чем дальше на восток, тем ближе прижималась к хозяину. Раз или два, задев мохнатым боком, чуть не опрокинула в траву.

Пятна мертвой земли попадались все чаще, и скоро обходить их уже не было возможности.

– Держись, – Варан похлопал Тюфу по шее, – оно не страшно, хоть и противно поначалу. Ну, пошли…

И первым шагнул на омертвелый, неуловимо отвратительный луг.

Земля здесь была мягче и подавалась под каблуками. Меня стошнит, малодушно подумал Варан. И путь героя навстречу злобному магу будет отмечен лужицами рвоты… что не имеет никакого значения, потому что все равно никто не увидит.

Медленно, в такт слабым порывам ветра, покачивались белесые венчики больших цветов. Варан присмотрелся – над цветами вились насекомые, мелкие, как песок. Во всей степи не найдется и букашки – а здесь целые тучи…

Тюфа прижималась, наваливаясь всем своим весом, сталкивала в сторону, сбивала с направления. Тюфе было страшно.

– Перестань, – поднявшись на цыпочки, он чесал ее между ушами, – это всего лишь дохлая земля, она не кусается. А у нас с тобой дело, мы ищем кое-кого и найдем, даже если для этого придется допросить Шуу на морском дне… Ну не толкайся ты, жирная тварь!

Насекомых над цветами сделалось больше. Сквозь шум ветра пробивалось жужжание, нудное и липкое, как все здесь: земля, и цветы, и островки кустарника. Варан ускорял и ускорял шаг; ближе к вершине холма пятна мертвой земли слились, образовав единое пространство, на котором уже не было живой травинки.

Она смотрит вслед, подумал Варан, но не стал оглядываться. «Я так хочу, чтобы ты поскорее ушел… И так боюсь проснуться и увидеть, что тебя больше нет». Он сделал, как она боялась, – ушел до рассвета, никого не разбудив…

Мысли о черноволосой женщине неожиданно помогли ему – во всяком случае комок тошноты уже не мучил так настойчиво. Подбадривая Тюфу, он вышел на вершину холма и увидел каменные развалины.

Тот, кто некогда возводил эту твердыню, в самом деле имел представление о замках. Наверное, бывал