–Да вот…

Он снова взобрался в седло за ее спиной.

– Какой ты холодный, – сказала Нила. – Бр-р…

И, повернувшись, обняла его за шею.

С самого утра она показывала «этому хлыщу» все подводные пещеры, до которых можно было добраться верхом. Они наскоро пообедали жареными моллюсками; они почти даже не говорили – только о деле. Сам по себе хлыщ ныряет, как надутый воздухом шарик, – голова вниз, все остальное на поверхности. Но он довольно быстро научился нырять на Журбине и вообще неплохо сошелся со змейсихой. В конце концов, они пробрались даже в тот колодец, ну, помнишь, там такой опасный узкий проход… Хлыщ не испугался и пожелал увидеть его тоже. Чего-то искал, но не нашел ничего, кроме дохлой змеи. Как она туда попала? Может, течением прибило?

Нила рассказывала, а Варан сидел у костра, сушил рубаху и слушал.

…В конце концов, они оба совершенно измотались – он потому, что относится к самой худшей породе изнеженных горни, а она потому, что все-таки за него отвечает, а шли они по таким местам, куда гостей водить опасно. И когда перед самым почти стойлом из воды вдруг вылез Варан со своими дурацкими, ну просто идиотскими подозрениями…

– Знаешь, я бы тебя утопила. Велела бы Кручинке пару раз хвостом стукнуть… Может, и жалко было бы потом.

– Кручинка меня любит больше, чем ты, – сказал Варан.

– Дурак, – Нила отвернулась. – Знаешь, что тут было… из-за тебя?

– Опять я виноват…

Пламя костра высвечивало стены, узор мха на камнях, рисунок трещин. Варан хотел рассказать о комнате, обшитой деревом, о прожилках для соков, когда-то текших внутри столетних стволов, – но испугался, что это не к месту. Или что Нила не поймет.

Дым тянулся вверх. Искал путь наружу. Вытягивался в дверной проем.

– Скоро конец сезона, – сказала Нила.

– Ты вернешься на Малышку? – спросил Варан, обрадованный возможностью сменить тему. Нила покачала головой:

– Мать… Ну, короче, мать договорилась, чтобы меня взяли наверх. Княжна, ну, Князева дочка, хочет большую свиту…

Варан молчал, пораженный этой новой бедой.

– Я думала, – отрешенно продолжала Нила, – что ты… Ну, что тебя уже – все… Поэтому согласилась. А теперь поздно менять… Слушай, может, и тебе… Тут, наверху, тоже люди нужны. Хоть бы и на пристани…

Варан вспомнил причальника Лысика.

– Нет. У меня дом, поле, отец, мать, сестры… И ведь мы хотели пожениться – ты помнишь?

Нила отвела глаза:

– Помню. – Нила пожала плечами: И что теперь?

– Не знаю.

– У тебя кто-то есть? – свирепо спросил Варан.

Нила улыбнулась:

– Нет… Когда ты ревнуешь, ты смешной.

– Смейся, – предложил Варан. – А ты знаешь…

Он вдруг вспомнил, что не успел сообщить Ниле о том, кем на самом деле был «этот хлыщ». Он уже открыл рот, чтобы сказать, чтобы увидеть на ее лице растерянность, недоумение и страх – и вдруг понял, что говорить ни в коем случае нельзя. Так она забудет его через день – а зная, станет вспоминать сегодня и завтра, перетряхивать в памяти детали, придавать им новый смысл; незначительный образ «хлыща» укрепится и вырастет, питаемый любопытством…

– Что? – спросила Нила.

– Ничего, – Варан отвернулся. – Давай спать.

На другой день он провел по малому маршруту чьего-то зазнавшегося слугу – самоуверенного и наглого, в отсутствие хозяина мнящего себя господином. Варану, впрочем, было не привыкать – он ни разу не потерял терпения. Уходя слуга бросил ему мелкую монетку на чай; Варан поймал.

Больше заказов не было.

Варан оседлал Журбину (Кручина, чем дальше, тем свирепее проявляла норов) и отправился в пещеры – один. Добравшись до «каменного сада» – места, где была найдена сотка, – натянул поводья и велел змейсихе остановиться.

В расщелине скалы нашел подходящий камень – не очень большой, но и не маленький, обросший ракушками. Прижав камень к груди, нырнул.

Брюхо у Журбины было желтое, лапы врастопырку. Варан опускался все ниже, почти не прилагая усилий. Здесь нет дна; камень будет падать и падать, пока не ляжет на чей-нибудь огород…

Вода все сильнее наваливалась на уши. Варан судорожно сглатывал, выпускал из носа пузырьки воздуха; среди толщи воды ему виделось радужное сияние. После тюрьмы оно мерещится всюду: в выгребной яме, в тарелке супа, в морской глубине…