ходил, как-то мягко ступая, словно кошка перед прыжком. Судя по частым проверкам багажа, у них не было никакого оружия, но Марина, знавшая, как умеют действовать профессионалы, не сомневалась, что в решающий момент у Ронкаля появится оружие. Или нечто, заменяющее его, но столь же грозное и страшное.

В недорогом отеле «Коммодор» они сняли два номера и вышли в город поужинать. Их отель был расположен в самом центре города, между церковью Мерседа и знаменитым театром «Пти Рекс». Они двинулись в направлении пласа де ла Конститусьон — площади Конституции, рядом с которой был расположен и бывший президентский дворец Ла Монеда.

В этой части города были расположены известные всей стране театры — «Империо», «Мару», «Театро мунисипаль». Сантьяго, насчитывающий уже четыре столетия, был красив и как-то по-особому торжествен. Старые здания еще хранили на себе отпечаток того периода, когда архитекторы так любили барокко. Встречалось много зданий, построенных в архитектурных стилях неоготики и неоклассицизма, столь характерных для этой части Латинской Америки.

Сантьяго был основан 12 февраля 1541 года испанским конкистадором Педро де Вальдивия. Индейские племена арауканов не раз нападали на небольшую крепость, стоявшую на левом берегу Мапочо. Спустя двести лет провинция Чили была выделена в отдельное генерал-капитанство. Еще через сто лет, когда армия повстанцев нанесла поражение испанским войскам при Ранкагуа Чакабуко, совместные войска аргентинского генерала Сан-Мартина и чилийского командующего О. Хиггинса вошли в Сантьяго. А после победы при Майпу 5 апреля 1818 года в Чили была провозглашена независимость и столицей страны отныне становится Сантьяго.

Прогуливаясь по мощеным улицам, Марина испытывала понятное волнение от прикосновения к старинному городу, имеющему столь интересную для Латинской Америки историю. У здания президентского дворца они задержались несколько дольше обычного. Марина вспомнила знакомые картинки штурма военными этого здания. Несмотря на уже произведенный косметический ремонт, кое-где еще зияли отверстия, напоминавшие о трагических событиях сентября семьдесят третьего года.

Она подошла ближе. Бывший монетный двор страны, превращенный позднее в президентский дворец, стал известен всему миру после штурма, предпринятого хунтой, и героической защиты осажденных сторонников Альенде. Она дотронулась до стены здания. Камень был теплым, словно впитавшим в себя как губка какое-то количество пролитой крови. Она провела рукой по камню. Ронкаль стоял рядом совершенно безучастный.

— Вы раньше бывали здесь? — почему-то тихо спросила она.

— Да.

— Когда? — Она словно чувствовала ответ.

— Тогда. — Одним словом он сказал все. И она его поняла. Тогда — это называлось пролетарским интернационализмом, и кубинские офицеры оказывались в некоторых властных структурах правоохранительных органов Чили. Впрочем, во время переворота многие погибли, а оставшимся удалось бежать.

— Вы его знали? — спросила она, и он понял, о ком она спрашивает.

Он молча кивнул.

— Какой он был? — снова спросила она, понимая, что задает ненужные вопросы.

— Разный. — И это было все, что ей удалось услышать от своего спутника.

Они поужинали в небольшом баре, и Марина, попросив разрешения приветливого бармена, позвонила по телефону. На другом конце трубку сняли лишь после пятнадцатого звонка.

— Сеньор Эганьа? — спросила Марина. — Я прилетела из Мехико в Буэнос-Айрес. Я журналист из Мексики. Мне хотелось бы с вами увидеться. До этого я была в Колумбии.

Все эти слова она помнила наизусть. Их следовало произносить именно в таком порядке.

— Хорошо, — услышала она в ответ, — вы знаете, где находится Ратуша?

— Нет, я впервые в вашем городе. Но я найду.

— Где вы сейчас находитесь?

— Рядом с Национальной библиотекой, — взглянув на здание рядом, сказала Марина.

— Идите строго на север по проспекту. Возле Ратуши — архиепископский дворец и собор. Спросите любого прохожего, как пройти к пласа д'Армас, и вам объяснят. Я буду там через полчаса. Вам этого времени как раз хватит, чтобы дойти до площади.

— Спасибо. — Она положила трубку.

Когда они вышли из бара, Марина сама сказала своему молчаливому спутнику:

— Он будет ждать нас у Ратуши. Вы знаете, где это находится?

В ответ ее «оператор» кивнул и показал прямо по направлению к реке.

Через полчаса они уже ждали связного. Наконец появился пожилой человек небольшого роста с седой головой. Он сильно хромал, Марина знала, что он в молодости повредил ногу, работая на горнорудном предприятии.

— Это вы мне звонили? — недовольно спросил сеньор Эганьа.

— Да, я.

— Хорошо. Я Франсиско Эганьа.

— Очень приятно. Мария Частер. А это мой друг Луис Искьердо.

— Когда вы прилетели?

— Сегодня вечером.

— Где вы живете?

— В отеле «Коммодор».

— У вас нормальные документы? — спросил Эганьа.

— Да, конечно.

— Моя племянница работает во французском посольстве, — сообщил старик. — Интересующий вас человек уже прилетел. Он живет в отеле «Мапочо», недалеко от вас. Вам нужно будет переехать туда.

— Завтра переедем, — кивнула Марина.

— Он не один. Их двое, — предупредил старик, — и, кажется, они еще кого-то ждут. Потому что заказали номер на двадцать пятое число.

Сегодня двадцать первое. Значит, через четыре дня, подумала Марина и спросила:

— А кто второй?

— Какой-то господин Юэ. Франсуа Юэ. Но они прибыли вместе, это точно. И вместе оформлялись.

— Мы завтра переедем поближе, — пообещала Марина. — Вам удалось что-нибудь узнать о других?

— Только про одного, — вздохнул старик. — Рауль Дубле был арестован в прошлом году. Он был коммунистом и никогда этого особенно не скрывал. По нашим сведениям, его расстреляли в октябре прошлого года. Но сведения могут быть неточными. Никто не может сказать, где это произошло. Наши товарищи думали раньше, что он жив, и давали неправильные сведения в Москву.

Они прогуливались по площади вдвоем. Ронкаль, чтобы не мешать их беседе, сидел на скамье у собора, внимательно наблюдая за обоими. Его не интересовало то, что он не должен был знать. Он имел конкретное задание и ждал сигнала своей напарницы. Словно патрон, лежавший в пистолете холодно и спокойно в ожидании, когда ему разрешат вылететь из ствола оружия, вонзаясь в чье-нибудь тело.

— А второй?

— Ничего, — покачал головой Эганьа, — мы о нем ничего не знаем. Он работал в закрытой лаборатории военно-морских сил. У нас нет там своих людей.

— Понятно. — Она задумалась. Получалось, что выйти на Марата придется все-таки через французов, уже прибывших и обосновавшихся в городе.

— Мы завтра переедем, — повторила она. — А вы постарайтесь узнать что-нибудь конкретное о гибели Дубле. Мне нужно знать наверняка — он убит или это только слухи. И где он содержался в тюрьме? Может, кто-то специально распускает слухи о его смерти.

— Такое тоже вполне возможно, — подумав, ответил старик. — Мы и без того пытаемся выяснить судьбу каждого нашего товарища. Я постараюсь что-нибудь узнать. Но не за один день. Мне нужно хотя бы