После возвращения они получили награды. Аврутина наградили посмертно орденом Красного Знамени. Тело его так и не было выдано никому. Его похоронили в Южной Родезии, наверно, потому, что у Томаса Рэнда не могло быть родных и близких.

В тот день ее вызвали прямо из дома. За ней заехал Зинин и привез к генералу. Марков был, как всегда, мрачен. Сидевший рядом Чернов неприятно улыбался. «Почему он всегда такой непонятный?» — в который раз подумала Марина. На родине он превращается в злобного, сухого, черствого и удивительно равнодушного человека, склонного к неоправданному самомнению и агрессии по отношению к женщинам. А вот за рубежом он совершенно преображается. Словно другой человек. Мягкий, заботливый, умный. Может, виноваты его линзы, которые он вставляет себе в глаза, чтобы изменить их характерный стальной цвет. И весь мир становится не столь мрачным, как представляется ему на родине. Или это просто свойство характера. Уже после возвращения она несколько раз встречалась с Черновым и поражалась метаморфозам, происшедшим с этим человеком. В Родезии, во время командировки, он был нежным и спокойным в постели. В Москве он срывался, грубил, злился. Может, поэтому они расстались после третьего свидания.

— Явилась? — угрюмо спросил Марков, словно она опоздала на встречу с ним и теперь должна была оправдываться.

— За мной заехал Зинин, и я была готова через десять минут, — возразила она скорее на его тон, чем на непрозвучавший вопрос.

— Вот видишь, — сказал Марков, обращаясь к Чернову, — она уже умеет читать мысли. А ты сомневаешься в ее профессионализме.

Она холодно взглянула на полковника. Но ничего не спросила.

— Не хочет он тебя посылать, — проворчал Марков, — а у нас в резерве никого нет. Чтобы так, как ты, говорил по-испански.

— Я готова.

— Это знаю. Ну как, будем рисковать? — спросил Марков.

Чернов пожал плечами, но ничего не сказал.

— Поедешь в Южную Америку, — сказал генерал, — у нас там, кажется, назревают большие неприятности. Мне звонили сразу из нескольких управлений.

Формально их группа «Кларисса» была прикомандирована к управлению, осуществляющему активные действия за рубежом. Фактически генерал Марков подчинялся непосредственно начальнику ПГУ, а иногда получал задания и от самого председателя КГБ СССР. После назначения Владимира Крючкова на должность руководителя советской разведки никаких дополнительных проблем не возникало. Крючков был тенью Андропова. И к тому же отличался редкой пунктуальностью и вниманием. Любые команды Юрия Владимировича он доводил до Маркова почти слово в слово. Крючков был настоящим профессионалом, он никогда не позволил бы себе что-либо прибавить или исправить. В этом отношении Андропов полагался на него всецело.

— У нас появились проблемы, — продолжал Марков. — Французская контрразведка в прошлом году сумела выявить сразу нескольких наших агентов, действовавших во Франции. Из-за предательства некоего Шидловского. Вот его фотография. Этот тип умудрился сдать целую агентурную сеть.

Марина взяла фотографию и внимательно посмотрела. Начинающий лысеть молодой человек приятно улыбался с фотографии. Он был даже симпатичен.

— Шидловский имел кличку «Марат» и осуществлял координацию действий нашей агентуры в Западной Европе по конкретному направлению работы с химическим оружием. Его переход во Франции вызвал целую сеть разоблачений и в ФРГ, и в Бельгии. С ним тесно работала французская контрразведка — Дирекция по наблюдению за территорией — ДСТ.

— Он был женат? — спросила вдруг Марина.

— Да, а почему вы спрашиваете?

— Личностные характеристики всегда лучше уточнять у близких людей, — пояснила она, — женщина чувствует мужчину гораздо лучше.

— Может быть, — сухо согласился Марков. — Шидловский оказался мерзавцем с прекрасной памятью. Впрочем, плохих сотрудников мы бы и не держали. По нашим сведениям, он скоро выедет в Южную Америку, чтобы сдать французам и там двоих наших агентов, с которыми он раньше работал. Это очень ценные агенты, и мы не имеем права рисковать. Шидловский не знает конкретно их фамилий и кличек, но может вычислить их по характеру работы и внешним приметам. Или узнать в лицо, он видел этих агентов. А нам не хотелось бы терять их после провала нашей сети во Франции.

— Понимаю, — кивнула Марина.

— Французы повезут его через несколько дней. Они уже улаживают визовые формальности. У нас нет времени на подготовку другой кандидатуры. Ты меня понимаешь?

— Да, конечно, Виктор Георгиевич, я все поняла.

— Не все. Страна, куда они направляются, не имеет дипломатических связей с нашей страной. В случае чего, ты будешь одна, совсем одна, без помощи и поддержки. Мы даже не сможем тебя вытащить в случае провала, не сможем помочь. Эта страна — Чили.

Чили. Середина семидесятых годов проходит под знаком пристального внимания всего мира к этой латиноамериканской стране. После кровавого переворота, устроенного военной хунтой генерала Аугусто Пиночета Угарте, в стране установлен режим военных. Убит президент Сальвадор Альенде, чья благородная внешность становится символом борьбы левых отрядов всего мира наряду с портретами Фиделя Кастро и Че Гевары. Неисправимый романтик, человек благородной души, Сальвадор Альенде верил, что общество может измениться к лучшему. Верил в бескровный мирный путь развития своей страны. Сальвадор Альенде начал свою политическую деятельность задолго до того, как был избран в президенты. И еще в пятьдесят восьмом году имел все шансы стать президентом Чили. Тогда в результате грубых подтасовок и замены части бюллетеней президентом был избран представитель правых сил Алессандри. Новый президент всего на тридцать тысяч голосов опередил Альенде. Для страны с десятимиллионным населением эта почти смехотворная разница оказалась решающей.

Именно под влиянием союза левых сил уже следующий президент Чили Фрэй Монтальва восстановит дипломатические отношения с Советским Союзом, разорванные в период «холодной войны» в 1947 году президентом Гонсалесом. И наконец, в 1970 году объединенный кандидат левых сил Сальвадор Альенде становится президентом Чили.

Спустя много лет на него начнут клеветать, обвиняя в непоследовательности, отсутствии должной воли, романтизме, непродуманности решений. Наверное, все это было. Но в мировую историю личности входят благодаря своим свершениям и всей жизни. И с этих позиций нравственная высота Сальвадора Альенде, его убеждения и твердость в отстаивании демократического пути, выбранного народом, очевидны. Он остался президентом на своем посту до конца. И последнее выступление Сальвадора Альенде из президентского дворца станет символом его честно прожитой жизни, тем памятником, который будет воздвигнут по героически погибшему президенту в сознании миллионов людей.

Он часто ошибался, был непоследователен, не опирался на строго выверенные экономические расчеты и надеялся, что можно построить общество всеобщего благоденствия в нищей стране с полным отсутствием традиций демократии. Он излишне доверял своим военным, не придавал значения поступающим сведениям о подготовке переворота. Он был и остался неисправимым романтиком, человеком