собственной персоне, он попытался осуществить рекрутский набор в двенадцать тысяч человек за счет Провинции Голландия. Он хотел, под предлогом необходимости для них служить исключительно защите этой Провинции, сделать их независимыми от Принца и отдать командование над ними Монба, родственнику Гротиуса. Монба был уже Генеральным Комиссаром Кавалерии и придерживался интересов де Вита, точно так же, как и своего родственника; но друзья и ставленники, каких имел там Принц, этому воспротивились, выдвинув мнение, что это будет образованием раскола в Государстве, если мне будет позволено воспользоваться этим словом, что более соответствует смутам, зарождающимся в церкви, но оно сорвалось у меня помимо моей воли, потому как я счел, что оно лучше выражает мою мысль, чем все те, какие я мог бы произнести. Итак, эти люди, говорю я, такому воспротивились, и де Вит собрался со всеми силами своего разума, лишь бы найти другой способ, раз уж не этот.

Пока тому сильно мешали его найти, Граф де Гиш, кому Король позволил вернуться во Францию, но при условии, что он подаст в отставку со своей должности, из какой он сделал подарок Ла Фейаду, кто весьма в ней нуждался, дабы вылезти из нищеты, в какой он пребывал, Граф де Гиш, говорю я, отправил своего берейтора промерять Рейн. Один дворянин этой Страны явился ему сказать, что напротив замка Толюс можно было бы провести армию вплавь, без всякой нужды форсировать Иссель; он пожелал посмотреть, правду ли тот ему сказал; в самом деле, пересекать реку в присутствии людей, засевших в укреплениях, какие там оставил Принц д'Оранж, такого дела следовало бы избежать, если только возможно. Это затруднение показалось достаточно сильным и Его Величеству, чтобы подвергаться ему с легкостью; итак, он обсуждал это со своими Генералами, и те также нашли, что к этой материи надо подойти осторожно.

/Инициатива Графа де Гиша./ Граф де Гиш, кто был Генерал-Лейтенантом армии Месье Принца, узнав от своего берейтора, якобы этот проход был вовсе нетруден, отправился разведать его сам, чтобы суметь говорить о нем после этого более убедительно. Он признал, что все сказанное его берейтором оказалось правдой; итак, он доложил об этом Месье Принцу, и Месье Принц, полностью положившись на него, потому как, если бы он пошел туда сам, существовала опасность, как бы враги чего-нибудь не заподозрили и не выставили охрану с этой стороны, он подал об этом уведомление Королю. Его Величество пришел в восторг от этой новости, потому как чем больше он присматривался к переправе через Иссель, тем больше он находил в ней сложностей. Итак, сей же час отправившись вместе со своим Домом и с отрядом в две тысячи всадников, набранных в других войсках, из каких состояла его армия, он явился в Лагерь Месье Принца. Едва он остановился там на один момент, как снова вскочил в седло, дабы осуществить столь высокое предприятие. Принц д'Оранж, кто получил рапорт о том, что видел людей на Рейне, будто бы промерявших его, тотчас же заподозрил, с каким намерением это было сделано; он отправил туда Монба с приказом взять войска в Неймегене и противостоять силам Короля в случае, когда они попробуют пройти с этой стороны. Едва Монба там показался, как тут же и отступил по приказу де Вита, кто отнюдь бы не рассердился, когда бы дела пошли плохо, дабы народ обвинил в этом Принца д'Оранжа. Этот молодой Принц был чрезвычайно изумлен таким поведением, и, не имея времени углубляться в детали этого поступка, потому как присутствие Короля доставляло ему множество других забот, он послал туда Вуртса, кто был несколько иным человеком, чем Монба.

/Стиль поэта и стиль историка./ Король, прибыв на высоту напротив Толюса, когда не было еще и двух часов после полуночи, скомандовал Месье Принцу распорядиться попробовать проход. Поначалу пошли друг за другом, и так как стояли самые долгие дни лета, когда как бы вовсе не бывает ночи, Король вскоре увидел оттуда, где он стоял, тех, кто бросился в воду. Я сказал бы здесь, что река была в гневе от того, якобы пожелали воспользоваться ее водами, словно бы ступенькой к лошадям, если бы мне было позволено говорить, как поэту; но стиль историка, а еще и человека, кто пишет Мемуары, должен быть более ровен и более натурален, чем тот, каким те обычно пользуются; я же удовлетворюсь тем, что просто скажу — ветер возмущал эти воды всю ночь, это был спектакль, достойный восхищения и страха вместе — видеть, как вопреки этим водам, казалось, пожелавшим воспользоваться, как игрушками, теми, кто бросился в них, то вздымая их более чем на шесть локтей в высоту, то заставляя их падать, будто в бездну, они все равно не бросали, как бы из презрения к смерти, все время двигаться вперед.

/ Переправа через Рейн./ Между теми, кто вот так захотел показать дорогу остальным, так как почти все они были добровольцы, десять или двенадцать человек утонули, потому как они встретили нечто вроде впадины, образовавшей как бы стоячую воду, куда их и затянуло, прежде чем они осознали опасность там, куда они направились — другие, сделавшись мудрыми на их примере, избегали следовать по тому же пути и прекрасно перебрались. Но, избежав опасностей реки, они оказались в другой, когда приблизились к противоположному берегу. Враги, стоявшие под деревьями до тех пор, пока не настало время им наступать, эскадроном выдвинулись им навстречу и вынудили их вернуться туда, откуда они явились — но, не имея духа или уверенности преследовать их прямо в воде, они позволили другим остановиться; те, пока еще в малом числе, выждали до тех пор, когда их войско возросло, потом они пошли на врага, увидев, что партия была почти равной. Враги попятились, хотя они были поддержаны пятью или шестью сотнями всадников, разделенных на три эскадрона, и они сбежали, да так быстро, как если бы вся армия целиком гналась за ними следом — Король, кто начинал видеть ясно, как среди дня, потому как протекло время, пока они перебирались вот так, один за другим, скомандовал своему Дому эскадроном броситься в реку. Он отдал эту Команду, потому как опасался, как бы враги не очнулись, если бы они признали, насколько они струсили, сбежав, когда им предстояло сразиться с таким малым числом людей. Дом Короля вошел в воду все равно, как если бы там был мост, дабы их перенести, и его Офицеры, среди которых имелся и один Принц, сделав то же самое, что и другие, за исключением двух или трех, что были более пригодны для Парижа, чем для войны, они в один момент оказались на другом берегу реки. Весь труд, какой им пришлось приложить, состоял в сражении против волн, поскольку, что до врагов, то ни один из них не показался больше для защиты берегов. Имелась, однако, кое-какая Пехота в замке, что возвела перед ним баррикаду; но, ни за что оттуда не выходя, она удовольствовалась ожиданием войск Короля, когда они явились ее там атаковать.

/Смерть Герцога де Лонгвиля./ Месье Принц, кто стяжал всю честь за то, что было сделано, потому как это он приказал перейти Рейн кирасирам, кто первыми обратили в бегство врагов, и это он, к тому же, подал уведомление Королю, что без обязательного форсирования Исселя можно было бы одержать над ними верх, с глазами, сияющими от радости, не пожелал оставить свое свершение незавершенным. Итак, сам переправившись через реку в лодке с Герцогами д'Ангиеном и де Лонгвилем и с некоторыми другими высокородными персонами, едва он прибыл на другой берег, как Герцог де Лонгвиль из-за неосмотрительности, за какую он заплатил очень дорого, поскольку она стоила ему жизни, подумал, будто бы он явился причиной его смерти, а также всех тех, кто его сопровождал. Враги, сделав залп из пятнадцати или двадцати мушкетов по другим персонам, кто подошли к ним слишком близко, увидев являющихся к ним всех этих Сеньоров, уже начали просить пощады, когда Герцог крикнул, что им ее не дождаться. Ему даже мало было эффекта собственных слов, он еще выстрелил по ним из пистолета и убил одного из их Офицеров — он привел их этим в отчаяние, они выстрелили в него и по всем другим из его группы; в том роде, что не было почти никого, кто не понес бы наказания за его неблагоразумие. Месье Принц был ранен, так же, как и Герцоги де Коален и де Вивонн. Принц де Марсийак, старший сын Герцога де Ла Рошфуко, был тоже ранен вместе с несколькими другими персонами первейшего ранга. Что до Герцога, то он был еще более несчастлив, чем они могли быть, поскольку он был убит наповал тут же, на месте, так же, впрочем, как и Маркиз де Гитри. Я обхожу молчанием нескольких других высокородных персон, разделивших его участь или же участь Месье Принца; как бы там ни было, те, кто совершили этот прекрасный залп, не получили никакой пощады после этого. Их всех перерезали шпагами и их кровью отомстили за кровь стольких значительнейших персон, что была здесь пролита. Замок Толюс, где все люди страны укрыли их богатства, был отдан на разграбление после этого, и обогатил всех тех, кто сумели прибыть туда первыми. В то же время навели понтонный мост, и Король переправил по нему свою артиллерию, и он сообщил Виконту де Тюренну, кто оставался во главе его армии, об успехе его предприятия; он отправился на соединение с ним, когда отдал Принцу де Конде необходимые приказы воспользоваться ужасом, в какой столь важное и столь мало ожидаемое событие повергло врагов. Он не был, однако, в состоянии возложить это на себя, потому как, хотя его рана была всего лишь в запястье, она, тем не менее, сделала его как бы полумертвым. Потому он был обязан уступить