рукоятка задела живую плоть. Калин громко вскрикнул. Абрамс вновь прижался к стене. Боль в правом плече не утихала. Он понимал, что ему надо отобрать у кого-нибудь из них пистолет, но только он успел об этом подумать, как раздался приказ Калина:

— Уберите пистолеты! Оставьте только ножи и дубинки.

Абрамс ждал, что голос Калина выдаст боль, которую он ему причинил, но голос звучал абсолютно ровно. «Да, крепкий мужик».

Тони услышал, как в нескольких футах от него на полу учащенно дышит Борис. Только его оружие осталось доступным. Абрамс опустился на четвереньки, касаясь пола лишь кончиками пальцев, чтобы не производить шума, двинулся к Борису, но ощутил на бетонном полу теплую жидкость. Кровь! И много.

Наверное, он задел у русского подвздошную артерию. Абрамс подобрался к Борису, быстро обшарил его тело, скользя рукой по пропитанной кровью одежде, но пистолет найти не смог. Калин и остальные двое, видимо, уловили звуки, сопровождавшие эти отчаянные поиски, и начали приближаться к Тони.

Он опустился на колено, обхватил Бориса за плечи и вместе с ним поднялся на ноги. Он толкнул тело в сторону Феликса и Василия. Раздался глухой стук, за которым последовали крики и удары дубинками.

Абрамс бросился в свалку, методично опуская рукоятку револьвера на чьи-то головы. Он бил и бил до тех пор, пока крики не стихли. Тони отступил назад и прижался к стене. Он ощупал себя и обнаружил неглубокий порез на шее. Тело ныло от ударов дубинкой. У Абрамса закружилась голова, и он опустился на колени.

Где-то недалеко раздался голос Калина:

— Доложите обстановку!

Несколько секунд никто не отвечал, затем откликнулся Василий, и в голосе его слышалась боль. Теперь тон у Калина не был уже столь уверенным:

— Что с остальными? Где еврей?

— Не знаю. Я ничего не вижу, — ответил Василий.

Застонал и зарыдал Феликс:

— Я умираю!

— Калин, надо уходить! Помоги мне поднять их, — крикнул Василий.

Голова у Абрамса кружилась все сильнее. Он отчаянно пытался удержаться на коленях, но все же упал набок и тут же понял, что выдал себя.

— Василий, он там! — рявкнул Калин.

Абрамс услышал, как к нему осторожно подбирается человек, затем различил голос Калина:

— Он лежит у стены. Не стреляй, может срикошетить. — Калин перешел на английский: — Это твой последний шанс, Абрамс. Ты все равно поедешь с нами, живой или мертвый.

Голова у Абрамса кружилась невыносимо, он уже был не в состоянии думать. На какую-то долу секунды он решил было, что ему лучше сдаться. Вряд ли они станут убивать его сейчас, а позже он найдет возможность сбежать. Но тут он вспомнил подвал, где собрались русские, ожидающие чего-то, и ему в голову пришла мысль, что это «позже» может и не наступить. Надо сматываться отсюда немедленно.

Головокружение понемногу проходило, но подниматься было еще рано. Абрамс почувствовал, как его руку задела ткань чьих-то брюк, но русский этого, видимо, не заметил. Тони нащупал под рукой осколок стекла и зажал его в пальцах. Осколок был острый, и Абрамс наугад полоснул Василия по голени, чувствуя, что стекло разрезает мясо и достает кость. Василий заревел, запрыгав на одной ноге, но потерял равновесие и упал, все еще крича и ругаясь. Абрамс осторожно встал, и это его движение вряд ли кто мог услышать из-за рева Василия.

— Что случилось? — крикнул Калин.

— Меня порезали!

Абрамс уже успел отойти к противоположной стене и быстро двигался к выходу.

— Абрамс! Руки за голову, встать к стене! — проорал Калин.

Абрамс догадался, что Калин смотрит в другую сторону.

Теперь Калин кричал вслед Абрамсу:

— Абрамс! Откликнись, или я стреляю!

Но по голосу чувствовалось, что от его прежней уверенности не осталось и следа. Абрамс подумал, что не хотел бы оказаться на месте Калина при встрече с Андровым. Тони снял ремень и бросил его в сторону русских. Ремень упал на пол, и Василий испуганно вскрикнул.

В эту самую секунду Абрамс добрался до лестницы и остановился, прижавшись к стене. На бетонные ступеньки падал голубоватый свет фонарей со стоянки. Тони громко выдохнул, готовясь броситься по лестнице вверх, ибо задерживаться здесь было опасно. В нижнюю ступеньку ударила пуля, срикошетив в стену прямо у него над головой. Затем выстрелили по лестнице противоположного выхода. Значит, они не знали, в какую сторону он пошел, но дали понять, что подниматься по лестнице достаточно рискованно. Действительно, обогнать пулю он не смог бы. Но ему обязательно надо добраться до своих и рассказать о сделанном открытии. И добраться надо как можно быстрее.

Тут ему в голову пришла неприятная мысль: Калин вполне мог оставить своих людей в машинах на стоянках у обеих платформ.

Да, до дома еще далековато, даже очень.

Тони притаился.

Карл Рот крепко сжал запястья жены.

— Убирайся отсюда! — сказал он, громко дыша. — Бери фургон и езжай домой! — Руки у него дрожали, а голос срывался.

— Ни за что! — Она вырвалась и отпрянула назад.

Рот сделал шаг вперед, но Мэгги обежала стол и укрылась за ним.

— Ты идиот, ты… — Она запнулась, и по ее лицу потекли слезы.

Несколько человек, работавших на кухне, повернулись к ним. Карл натянуто улыбнулся и, глядя на них, сказал:

— Пожалуйста, начинайте подавать еду. Давайте, давайте! А это вас не касается.

Девушки-официантки стали выносить подносы с кухни.

Мэгги одновременно хотелось и раскрыть всем то, что задумал муж, и защитить его.

Рот подождал, пока девушки вышли, и, обернувшись к жене, успокаивающе поднял руки.

— Все, Мэгги, все. Успокойся. — Он было двинулся к ней, но она снова бросилась вокруг стола, подняла поднос с сырыми овощами и швырнула его в Карла. Тот отбил его поднятой рукой.

Мэгги сказала:

— Карл, помоги мне выбросить все это. Не позволяй им подавать.

Он кивнул и сделал успокаивающий жест, приближаясь к жене.

— Да, да, хорошо.

Она посмотрела ему в глаза и схватила со стола нож.

— Не смей подходить ко мне, Карл, не смей!

Клаудия Лепеску зашла сзади и быстро, тренированным рубящим ударом по запястью выбила у Мэгги нож. Та пронзительно закричала, но Клаудия зажала ей нос и рот рукой, и Мэгги обмякла. Карл бросился к ним, и вместе с Клаудией они затолкали Мэгги в крохотную буфетную, расположенную рядом с кухней. Клаудия держала Мэгги, пока та не перестала сопротивляться. Затем опустила ее на пол.

— Да, сильная старушка. — Клаудия подошла к небольшой раковине и смыла с рук хлороформ. — Я подозревала, что с ней возникнут проблемы.

Рот посмотрел на жену. Глаза у нее были закрыты.

— С ней все будет нормально?

Клаудия полотенцем вытерла руки.

— Она будет чувствовать себя намного лучше, чем гости ван Дорна.