Астрожилдо — этот внимательно следил за игрой. На его лице Жоан Магальяэнс читал игру своего противника — оно морщилось, когда Астрожилдо не одобрял его действий. Теодоро попросил прикуп — две карты, Астрожилдо сделал недовольную гримасу. Тогда Жоан Магальяэнс отказался от прикупа, хотя у него была всего одна случайная пара. Теодоро бросил, карты:

— Как только хочу сблефовать, тут же наталкиваюсь на готовую игру…

Другие тоже спасовали, Жоан снял банк.

Снова появился Ньозиньо, спрашивая, не угодно ли им еще чего-нибудь. Теодоро грубо прогнал его:

— Иди, надоедай своей матери…

Он почти ни разу не пасовал и неизменно проигрывал. В тот момент, когда он сбросил два туза, чтобы попросить карту для стрита, Астрожилдо не сдержался и заметил:

— Так ты будешь без конца проигрывать… Это называется не в покер играть, а бросать деньги на ветер… Как это можно, испортить такую игру!..

Теодоро вскочил со стула и обрушился на Астрожилдо с руганью:

— А тебе-то что, сукин сын? Деньги чьи — мои или твои? Что ты лезешь не в свое дело?

Астрожилдо ответил:

— Это ты сукин сын, навозный храбрец!.. — и схватился за револьвер, намереваясь выстрелить.

Жука Бадаро и Феррейринья бросились их разнимать. Жоан Магальяэнс старался держаться спокойно, не показывать охватившего его страха. Мануэл де Оливейра продолжал сидеть на месте, с безразличным видом потягивая свое виски. Он воспользовался суматохой, чтобы отлить в свой стакан виски из бокала Феррейриньи, который был еще полон.

У Астрожилдо и Теодоро отобрали револьверы. Жука Бадаро предложил им утихомириться:

— Вы ведь друзья… Из-за такой глупости!.. Приберегите лучше пули для Орасио и его людей…

Теодоро сел на место, все еще ругая «болельщиков», мешающих игре. Они, мол, приносят ему несчастье. Астрожилдо, чуть побледневший, тоже сел, на этот раз рядом с Жоаном Магальяэнсом. Сыграли еще несколько раз. Феррейринья предложил выйти в зал немного потанцевать. Подсчитали фишки, Жоан Магальяэнс выиграл почти три конто, Жука Бадаро -конто с лишним. Перед тем как выйти, Жука предложил Теодоро и Астрожилдо помириться:

— Слушайте, бросьте вы… Ведь это все из-за покера… От него головы становятся горячими…

— Он меня оскорбил, — заявил Астрожилдо.

Теодоро подал руку, тот пожал ее. Все пошли в зал, но Теодоро, сославшись на головную боль, ушел домой. Феррейринья заметил:

— Он когда-нибудь простится с жизнью из-за ерунды… Погибнет от случайного выстрела…

Жука стал его оправдывать:

— У него, конечно, есть недостатки, но в общем он хороший человек…

В зале было оживленно. Старый негр барабанил на рояле, еще более древнем, чем он сам, музыкант с белокурой шевелюрой старательно пиликал на скрипке.

— Неважненький оркестр… — заметил Феррейринья.

— Просто дрянь… — уточнил Мануэл де Оливейра.

Пары, тесно прижавшись друг к другу, танцевали вальс. За столиками сидели женщины самых различных возрастов. Пили больше пиво, на некоторых столах стояли, впрочем, бокалы с виски и джином. Ньозиньо подошел обслужить их — Жука Бадаро с отвращением относился к двум официантам этого ресторана, занимавшимся мужеложством, ему всегда подавал сам хозяин. А так как Жука Бадаро обычно умел погулять, Ньозиньо обслуживал его с большим почтением, то и дело отвешивая поклоны. Феррейринья пошел танцевать с очень молоденькой девушкой, ей, видимо, было не больше пятнадцати лет. Она лишь недавно стала заниматься проституцией, а Феррейринья увлекался такими «зелененькими и нежными девочками», как он успел заметить Жоану Магальяэнсу. К Мануэлу де Оливейра подсела женщина не первой молодости:

— Заплатишь за бокал для меня, Ману? — спросила она, показывая на виски.

Мануэл де Оливейра глазами посоветовался с Жукой Бадаро. И так как тот согласился, он позвал Ньозиньо и авторитетно распорядился:

— Налей-ка быстро виски этой даме…

Оркестр смолк, Феррейринья начал рассказывать происшедший с ним как-то случай:

— Здесь нам приходится быть кем угодно, капитан. Вот вы, военный инженер, будете исполнять обязанности землемера… А мне, землевладельцу и невежде, довелось однажды быть врачом-хирургом…

— Хирургом?

— Да, так получилось. Работник моей фазенды проглотил кость, которая прошла в желудок; ему грозила смерть. Он не мог отправлять своих естественных нужд; везти его в город было уже поздно. И я сам оперировал его, потому что другого выхода не было…

— Как же вы это сделали?

— Достал длинную толстую проволоку, промыл ее спиртом, согнул конец крючком, перевернул человека задницей кверху и засунул несчастному эту проволоку в задний проход. Пришлось потрудиться, вышло порядочно крови, но вместе с ней вышла и кость; этот человек жив и поныне…

— Просто поразительно!

— Ох уж этот Феррейринья!..

— Хуже всего было то, что я приобрел такую славу — мне потом не давали покоя. Люди издалека приезжали ко мне лечиться… Начни я заниматься врачебной практикой, я бы разорил немало хороших врачей.

Он расхохотался, вместе с ним засмеялись и остальные. Жука Бадаро сказал:

— Нам действительно приходится быть кем угодно. Здесь есть простые крестьяне, которые могут поучить адвоката…

— Земля будущего… — похвалил Жоан Магальяэнс.

Мануэл де Оливейра сговаривался со старой проституткой о свидании, Жука Бадаро, не отрывая глаз, смотрел на Марго, сидевшую с Виржилио за соседним столиком. Астрожилдо проследил за его взглядом; ему показалось, что Бадаро смотрит на адвоката:

— Это тот самый доктор Виржилио, который сделал кашише с Секейро-Гранде…

— Это мне уже известно, — ответил Жука. — Я знаю его.

Жоан Магальяэнс тоже взглянул и кивнул Марго. Жука Бадаро заинтересовался:

— Вы с ней знакомы?

— Ну, еще бы! Она очень дружила с одной девушкой, которую я знал в Баие, ее звали Виолетой. Марго вот уже два года близка с Виржилио.

— Хорошенькая… — заметил Жука Бадаро.

Жоан Магальяэнс понял, что тот весьма заинтересован ею. Он увидел это и в его глазах, когда тот уставился на Марго, почувствовал по тону голоса, каким он говорил об ее привлекательности. И он решил извлечь из этого пользу:

— Классная девчонка… Я с ней очень дружен…

Жука повернулся к нему. Жоан Магальяэнс безразличным тоном, как бы между прочим, сказал:

— Она остановилась в пансионе Машадан. Завтра, когда она останется одна, я нанесу ей визит. Не люблю бывать у нее, когда там этот адвокат, — он слишком ревнив. Она же приветливая, хорошая девочка…

— Завтра вы не сможете, капитан. Рано утром мы отправляемся на плантацию. С восьмичасовым поездом.

— Да, верно. В таком случае — по возвращении…

Астрожилдо заметил:

— Хороша женщина!

За столом неподалеку Марго и Виржилио оживленно разговаривали. Она была взволнована, жестикулировала, встряхивала головой.

— О чем-то спорят, — сказал Жука.