— Нет. Она была ни шатенка, ни блондинка, но очень симпатичная. Она казалась иностранкой, будто приехала из другой страны.

— Это бывает, я знаю… — подтвердил блондин, который служил матросом на грузовом судне дальнего плавания. Человек в синем жилете снова жестом поблагодарил его.

Проститутка, теснее прижимаясь к матросу, прошептала:

— Ты все знаешь… — и она улыбнулась. — Посмотри, какая луна… Большая и желтая, желтая- прежелтая…

— Так вот, как подтверждает этот парень… — кивнул в сторону матроса человек в синем жилете, — она, казалось, сошла с корабля, прибывшего из дальних стран. Не знаю, как я очутился возле нее; кажется, приятель, который был со мной, подошел поговорить с ее подругой. Та нас познакомила, и девушка осталась потолковать с нами… О чем был разговор, клянусь, не помню… Я лишь смотрел на нее, она ничего не говорила, а только смеялась, показывая свои белоснежные зубы, белее песка на побережье… Мой приятель болтал, рассказывал про свои горести. Знакомая наша тоже принимала участие в беседе — вроде утешала его. Но точно сказать не могу. Она же и ее спутник почти все время молчали, она только смеялась — улыбалась, что-то вспоминала и, вспоминая, заливчато смеялась, — я никогда не видел, чтобы так смеялись. Ее глаза… — он остановился, припоминая, и развел руками. — Не знаю даже, какие у нее были глаза… Но она походила на женщину, о которой негр Астерио рассказывал целую историю… Это было на борту шведского парохода, что затонул на песчаной отмели Кокейрос…

Человек с перстнем провел ногой по половице, на которую падал лунный свет, сплюнул и спросил:

— Ну, а этот тип, что пришел с ней, он, что же, был, значит, хозяином этой барки?

— Почем я знаю?.. По виду было непохоже… Он казался скорее просто ее приятелем, а впрочем, кто его знает… Я только помню, что она смеялась, показывая свои зубки, лицо у нее было белое, а глаза…

Он засунул руки в кармашки своего синего жилета, не зная, куда их девать, потом решил опрокинуть еще одну стопку кашасы.

— А дальше? — поинтересовался человек с перстнем.

— Они расплатились и все трое вышли. Я тоже ушел, но сколько раз потом я возвращался в этот бар! Однажды я снова увидел эту девушку и долго любовался ею. Она приехала издалека, я в этом уверен… из очень далеких краев, она не из этой страны.

— Какая красивая луна… — снова сказала проститутка, и матрос заметил, что глаза у нее грустные. Она хотела сказать что-то еще, но не нашла слов.

— Издалека, кто знает — не со дна ли морского? Я только знаю, что она пришла и ушла. Это все, что мне известно. Она не заметила меня. Но я и сейчас помню ее смех, ее зубы, белизну ее кожи. И платье, — он чуть не вскрикнул от радости, вспомнив еще одну деталь, — платье с короткими рукавами…

Он опрокинул стопку, вытер рот, радость его уже прошла. Голос женщины, которая пела в мягкой лирической ночи, понемногу затихал:

— А дальше? — снова спросил субъект с перстнем.

Человек в синем жилете не ответил, и проститутка не могла разобрать, смотрит ли он на луну или на что-то другое, чего она не видит, там, за пределами этой тихой ночи. Она так и не поняла никогда, почему у нее в тот вечер появилось такое желание заплакать. И не дожидаясь, пока слезы польются у нее из глаз, она удалилась с белокурым матросом на праздник лунной ночи.

Испанец облокотился на прилавок, чтобы послушать рассказ человека с фальшивым перстнем о его приключениях, а человек в синем жилете снова принял безразличный вид и поглядывал на желтую луну, высоко стоявшую в небе. Субъект с перстнем прервал историю о мулатке, которую он рассказывал, сильно жестикулируя, и, повернувшись к испанцу, указал на человека в синем жилете:

— Ну разве он не дурень?

В ту ночь, когда в порту велись эти разговоры, Ильеус спал тревожным сном, нарушавшимся звуками, которые доносились из Феррадаса, Табокаса и Секейро-Гранде. Борьба между Бадаро и Орасио началась. Обе еженедельные газеты города обменивались резкой бранью, каждая из них восхваляла своих руководителей и смешивала с грязью тех, кто возглавлял противную сторону. Лучшим журналистом считался тот, кто умел сильнее ругаться. Для этих газет не было ничего святого — ни семьи, ни частной жизни.

Мануэл де Оливейра, редактор газеты Бадаро «О Комерсио», сидя позади Жуки, наблюдал за игрой в покер. Партнерами по игре были полковник Феррейринья, Теодоро дас Бараунас и капитан Жоан Магальяэнс. Капитан был представлен Жуке полковником Феррейринья, который познакомился с ним, когда они вместе ехали на пароходе из Баии в Ильеус.

— Образованный парень… — заявил он. — Очень богат, путешествует скуки ради… Отставной капитан. Из инженерных войск…

Жука Бадаро приехал по делу о лесе Секейро-Гранде. Но оказалось, что агронома Роберто в Ильеусе нет, он уехал в Баию, а Жуке надо было спешно произвести обмер леса, чтобы получить возможность зарегистрировать его как свою собственность. Услышав, что в городе появился инженер, он решил, что дело в шляпе. Феррейринья познакомил их. Жука тут же обратился к Магальяэнсу с предложением:

— Я очень рад с вами познакомиться. У меня как раз есть дело, на котором вы сможете хорошо заработать…

Жоан Магальяэнс насторожился — уж не та ли это возможность, которую он искал столько времени? Он приехал в Ильеус в поисках денег, больших денег, не таких, что оставляли ему на карточных столах после игры в покер. Он постарался быть с Жукой вежливым:

— Я тоже очень рад познакомиться с вами. Да кстати, я вас, собственно, уже знаю. Мы ехали из Баии на одном пароходе… У нас только не было случая познакомиться…

— Да, совершенно верно… — вспомнил Феррейринья. — Вы тоже были на этом пароходе. Только вы были очень заняты доной, которая тоже направлялась сюда… — и он хлопнул Жуку по животу и рассмеялся.

Жука выразил сожаление, что им не пришлось познакомиться раньше, и приступил к интересовавшему его вопросу:

— Дело вот в чем, капитан: наша фазенда граничит с лесом, который, вообще говоря, не принадлежит никому, но мы больше чем кто-нибудь другой имеем на него право, так как мы первые вступили в него. Это лес Секейро-Гранде. Теперь мы хотим вырубить лес и посадить там какао. И вот появляется вожак здешних бандитов, некто Орасио да Силвейра и затевает грязное дело: раздобыв старые обмеры и планы, он зарегистрировал лес на себя и на кое-кого из приятелей… Однако у него ничего не вышло; мы в два счета покончили с этим кашише.

— Я уже об этом слышал… Пожар в нотариальной конторе, не так ли? Смелая работа, чисто сделано. Я был просто в восхищении… — капитан Жоан Магальяэнс сопровождал свои слова выразительными жестами. — Так это были вы? Если да, поздравляю. Люблю решительных людей.

— Нет. Это был кум Теодоро, владелец фазенды Бараунас. Он человек смелый и решительный…

— Это видно…

— Сейчас нам нужен землемер, чтобы снять план леса. Но, к сожалению, доктор Роберто уехал, а здесь только он один способен выполнить эту работу. Двое других — трусы, они не хотят ни во что впутываться. А тут я услышал, что вы инженер, и вот пришел узнать, не согласились ли бы вы сделать обмер. Мы хорошо заплатим… Что же касается мести Орасио — не бойтесь, мы гарантируем вам безопасность.