А я стараюсь не смеяться. Стараюсь с непроницаемым лицом оглядывать все по сторонам и не хмыкать презрительно.

И это теперь называется вертеп темных стихий?

Раньше все выглядело гораздо бездарнее, глупее, пошлее; раньше хотелось плеваться от изобилия платиновых черепов-фонтанчиков, черных смрадных свечей в покойничьих руках, алых бархатных драпировок, изображающих адское пламя, и картин, иллюстрирующих неистовое буйство человеческой и нечеловеческой похоти...

Теперь ничего подобного в интерьере не наблюдается. Стены кафетерия украшены ампельными растениями и абстрактными композициями в духе «единения с природой». Никаких тебе черепов, фаллоимитаторов, оскалившихся демонов и прочей адской атрибутики. Но почему-то от этой выхолощенной обстановки становится не по себе – как после прохождения процедуры гастроскопии.

– Извините, Викка... Какими вы находите те изменения, которые недавно произошли в системе подготовки, проведения и оформления шабашей?

– Этот вопрос я пока оставлю без комментариев. Хотя... Раньше, прилетая на шабаш нагишом, я чувствовала себя проще и веселее. С какой стати ведьмы вздумали шабашить одетыми?

– Вопрос об одежде ставился на голосование в Общей Ведьмовской Сети с разрешения лично Бафомета, и все ведьмы проголосовали «за»...

– Странно. Я всегда считала, что ведьма и голосование – вещи несовместимые... Эй, это не для прессы. А то напишете в статье: «Природная ведьма выступает против инноваций!». Знаю я вас, журналистов...

– Помилуйте.

– Помилую. С тем только условием, что вы укажете, есть ли где-нибудь в этом деловом центре какой- нибудь скромный магазинчик одежды. Не хочу, чтобы на нас с дочкой постоянно глазели.

– О, конечно! Я провожу вас. Здесь недалеко бутик французской моды «Notre petit asile»...

– Надеюсь, цены в этом «маленьком убежище» тоже маленькие?

Цены были ошеломительны даже в евро, не говоря про скромные рубли. Но корреспондентка, звали ее, кстати, Жюли Л'Ораль, пошепталась с хозяйкой бутика, и нас с дочкой одели в симпатичные бизнес- костюмы опять-таки «за счет заведения».

– Заходите еще, мадам! – игриво махнула на прощание хозяйка.

Из бутика Жюли повела нас в музей истории ведь-мовства.

– Его создали недавно. На общественных началах. Его коллекция состоит главным образом из частных пожертвований... – начала было мадемуазель Л'Ораль, но ее прервал мелодичный звон, похожий на тот, которым зрителей созывают из фойе в зал к началу спектакля.

– Оу! – воскликнула Жюли. – Идемте скорее в зал заседаний! Иначе пропустим самое важное! И не потеряйте ваши папки с документацией.

– А зачем они нужны?

– Вы на месте все посмотрите и поймете.

... Зал заседаний выглядел как... зал заседаний. Ряды дорогих кресел, сцена с трибуной. Возле трибуны – композиция из роз. На сценическом заднике изображена странная эмблема либо символ. Такого я раньше не видела ни в одном магическом трактате: аллегорическая фигура женщины простирает руки над земным шаром, то ли защищая этот шар от метеоритного потока, то ли, наоборот, насылая на него всякие напасти. По краю эмблемы вилась надпись «Общая Ведьмовская Сеть».

Мило.

А главное, актуально.

В духе времени, так сказать.

Да, еще по обеим сторонам авансцены были установлены громадные экраны – такие, какие устанавливают в разных ток-шоу, чтобы зрители могли видеть и самих себя (изредка) и тех, кто на сцене (постоянно)...

Сверим часы.

Уж полночь близится, а э-э, демона все нет...

Я огляделась по сторонам. Ведьмы чинно-благопристойно сидели в креслах, изучали содержимое папок, внимательно читали какие-то брошюрки, звонили по мобильникам. И никто не требовал вакхических танцев, соитий с инкубами, кровавых жертвоприношений, вина, мужчин и шоколадных конфет...

Просто бизнес-центр какой-то!

– Мам! – Дашка дернула меня за рукав. – Давай тоже, что ли, посмотрим, что там за бумаги нам дали. А то сидим, как две... провинциалки.

Мы открыли папки (кстати, присмотревшись, я увидела оттиснутый на пленке тот же логотип: женщина над планетой) и зашуршали бумагами...

– «Основы экологического законодательства. Рабочий проект»... Мам, это-то тут зачем?

– А вот, видишь, брошюрка: «Политика паранормальных сообществ в направлении охраны окружающей среды». Разработана обществом чародеек – активных сторонниц создания повсеместных заповедных зон и национальных парков...

– Вот уж не думала, что ведьм так волнует вырубка лесов и осушение болот...

– Еще как волнует! Это мы с тобой – городские ведьмы. И магия у нас – городская. А есть ворожеи, чья сила только энергией природы и поддерживается. Все взаимосвязано. Между прочим, дай чародейкам власть, они природу возродят и защитят круче всякого Гринписа. Только при этом, боюсь, придется отказаться от атомных станций, автотранспорта и всей прочей техники... Ладно, смотрим дальше... Ого!

– Что?!

– «Некромантия. Новые нормативные акты». Впрочем, это нам неинтересно, мы этим не занимаемся.

– Мам, а что значит: «Разработка новой концепции порчи в соответствии с парадигмой общечеловеческих ценностей»?

– Чепуха. Буду я с какой-то парадигмой сверяться, если захочу порчу навести! Для настоящей ведьмы парадигма – ее совесть. Если она есть.

Мы полистали еще пяток брошюр («Опыт создания клуба имитативной магии в с. Егнарево», «Новое в технологии создания приворотного зелья», «Обмен опытом с жрицами вуду»), но наконец часы пробили полночь.

Заиграла торжественная музыка, чем-то напомнившая мне попурри из «Полета валькирий» и похоронного марша. Все встали и зааплодировали. Под аплодисменты на сцену вышел...

Неужели он тоже изменился?

В свете новых требований и парадигм?..

Он, который никогда не меняется?

Мужчина в безупречном смокинге и с безупречно отполированными рогами взошел на трибуну и приветливо улыбнулся.

И тут я успокоилась.

Козел – он всегда козел.

И улыбка у него как у козла.

И воняет от него... никакими ароматами этой поганой вони не перешибешь.

– Приветствую вас, досточтимые представительницы древнейшего и почетнейшего Ремесла. Представительницы сели.

– Мам, – шепнула мне Дарья. – Это кто?

– Бафомет. Король шабаша. Повелитель мух.

– Демон?

– А ты как думаешь?

– Ой...

– Не обращай внимания. То вампиров не боялась, а теперь дрожишь.

– Это я просто волнуюсь. Тут точно никого не будут приносить в жертву? Я оглядела зал:

– И не надейся даже.