– Ну, как хотите. – Дежурный потянул к себе пачку сереньких бланков. – Будем отвечать?

– Только в присутствии адвоката! – твердо заявила Маша, любительница старых голливудских боевиков. – Нас задержали незаконно...

– Разберемся... Фамилия, имя, отчество? – карандаш обгрызенным кончиком указал на юридически подкованную девицу в серебристом мятом сарафанчике.

– Белинская Марья Авдеевна, – сказала та, как огрызнулась.

– Полный возраст?

– Пятнадцать лет. Пол называть?

– Пол я вижу, – равнодушно отрезал дежурный. – На учете в детской комнате милиции, наркодиспансере, психиатрической лечебнице состоите?

– Нет! – Это уже взвилась Дарья.

– А вы погодите. До вас очередь дойдет. Проживаете где?

Маша сказала.

– Ясненько. Паспорт имеется?

– Дома.

– Выясним. Теперь с вами, девушка. Фами...

– Белинская Дарья Авдеевна! – рыкнула девушка. Дежурный записал, а потом вскинул удивленные глаза.

– Сестры, что ли?

– Да! – ядовито улыбнулась Дарья. – А если повнимательней посмотрите, то мы еще и близнецы.

– Для следствия это значения не имеет...

– Для какого следствия?

– Разберемся...

– Начальник, – подал голос князь Чавчавадзе и проникновенно прижал руку к груди. – Отпусти ты этих дэвушек. Они ни в чем нэ виноваты. И мы нэ хулиганы. Отпусти нас, начальник. У мэня в парке машина стоит, бэлый «мерседес». Там в бардачке мои докумэнты: паспорт, права...

– Разберемся. Номер машины?

Ираклий ответил.

Дежурный вдавил кнопку селекторной связи:

– Михалыч! Тут один из тех, которых вы привезли, утверждает, что в парке его «мерс» остался. С документами и все такое. Белый. Номер... Отгоните к нам на стоянку... Лады. Выясним. Ага. Людвиг по головке не погладит – сразу оторвет. Х-хы...

– Все в порядке будет с вашей машиной. Если она действительно ваша.

– Обижаэшь, начальник!

– Разберемся. Фамилия, имя, отчество?

– Чавчавадзе Ираклий Илларионович. Гражданин Грузии.

– Виза есть?

– Обижаэшь... Все есть! В машине.

– Разберемся.

– Да что ты, начальник, заладил, как попугай, одно и то же! Выпусти нас, мы приличные люди!

– Приличные люди драк в общественном месте не устраивают.

– Мы не есть драться, – подал голос доселе молчавший и с испугом оглядывавший жилище «Кусаи- Милицаи» африканец. – Мы есть соревноваться в ловкость и сила.

Он шмыгнул распухшим от «ловкости и силы» носом.

– Понятненько. Олимпиаду, значит, устроили. Ох, нету сейчас на вас нашего начальника! Он бы вам показал соревнования.

– Не надо нам ничего показывать, – расплакалась Марья. – Отпустите нас домой. Наш отец – известный писатель. Вам же хуже будет!

– На прошлой неделе пьяного задержали, который в магазине стекла переколотил, так он вообще кричал, что депутат Государственной Думы и у него депутатская неприкосновенность. Оказалось, просто бомж. А вы говорите: писатель. Разберемся. Так, тут еще товарищ из Америки...

– Из Африки он.

– А, ну да. Принц. Фамилия у него имеется?

– Я есть Алуихиоло Мнгангуи Сото Охавало Второй, – с достоинством отвечал липовый принц. – Я есть подданный королевства Лесото. Я есть жить племя мошешобо.

– Угу. Документы, подтверждающие личность, есть?

– Yes. – Колдун спустил бермуды чуть ниже пупа и продемонстрировал эффектную татуировку из переплетающихся алых языков пламени. – It's my passport.

– Впечатляет, – лейтенант внимательно, даже придирчиво осмотрел татуировку. – Но не убеждает. Значит, так. – Он отложил в сторонку заполненные бланки и утомленно посмотрел на задержанных. – Посидите пока в КПЗ. До выяснения личности некоторых принцев.

– Вы с ума сошли! – завопили Дарья и Марья.

– Помолчите, девушки. С вами еще тоже надо разобраться. Отец у них писатель, видите ли... Этак теперь любая шалава с Ленинградки будет кричать, что ее папа Лев Толстой. Семенов!

– Тут! – раздалось из каких-то дальних казематных глубин.

– Отведи эту компанию в КПЗ. Пусть посидят, остынут. Х-хе.

– Можно, мы хотя бы домой позвоним? – Маша отчаянно потянулась к телефону на столике дежурного.

– Не положено. Это служебный телефон. Появился заспанный качок в несвежей форме. Видимо, это и был упомянутый Семенов.

– Пошли, – коротко приказал он нашим бедолагам.

Они обреченно двинулись по коридору. Идти оказалось недолго. Сразу за поворотом Семенов тормознул Ираклия и Сото у обитой железом двери с крохотным окошечком.

– Вам сюда, – он отпер дверь, посмотрел на парней взглядом электрошоковой дубинки, и те, ругаясь и проклиная сей злосчастный день, шагнули в сумеречное пространство вонючей камеры. Дверь за ними тут же захлопнулись.

Девочки остались один на один со своим конвоиром.

– Вперед, шлюшки. Женская – дальше, – он улыбнулся им улыбкой, за которую сразу захотелось дать по морде. Но девочки покорно зашагали по коридору.

«Машка! – зазвенел вдруг в голове Марьи Белинской комариный противный голосок. – Нам надо бежать!»

«Кому – нам?»

«Дура совсем, да? Это я тебе телепатирую. Я, Дашка!»

Маша глянула на сестру. Та очень выразительно посмотрела на нее в ответ.

«Серьезно?! Ты телепатка? Вот класс! Ты теперь мне на уроках все будешь подсказывать!»

«Сейчас не до этого. Давай рванем отсюда. Расскажем предкам, что и как, – они ребят вытащат».

«А как мы сбежим?»

«Помнишь, как ты изображала умирающего лебедя?»

«Ну».

«По моей команде начинай изображать! Дальше предоставь действовать мне. Три, два, один... Давай!!!»

Идущая тихо-мирно Марья вдруг коротко-жалобно вскрикнула, вскинула тонкие руки в каком-то балетном жесте и, повернувшись, медленно начала падать прямо на пресловутого товарища Семенова. При этом глаза у нее закатились, а голова безвольно запрокинулась, словно Марья лишилась всех шейных позвонков.

– Ой, – сказал Семенов. – Припадочная, что ли? Марья обвисла у него в руках, а Даша пронзительно завизжала:

– «Скорую»! Вызовите «скорую»! Она умирает! Семенов выпучил глаза:

– Ты чё?!