– Пока не могу. Ясно одно: это какая-то не наша Сила. Хорошо. А как это произошло, можешь сказать?
– Когда я появился здесь, уже было так...
– Понятно. А камеры слежения у вас тут стояли?
– Посмотри вверх. Те бурые пятна – все, что осталось от камер слежения.
Я с трудом передохнула. У меня начала кружиться голова и странно покалывало в висках...
– Роман, здесь я увидела все, что... нужно. Выйдем на воздух. Иначе я не выдержу.
Выбрались мы прежним путем. На крыше меня обдуло ночным ветерком. Сразу полегчало. Да и вампир слегка ожил. До такой степени, что мог отвечать на мои вопросы, не прибегая к помощи телепатии.
– Это произошло сегодня ночью?
– Да. Точнее, до полуночи. Потому что я прихожу в офис в полночь.
Нормально. Хорошо, что салон мебели «Кадушкинъ и Сынъ» расположен на отшибе от спальных районов. Такой бы поднялся переполох...
Хотя о чем я?
Разве москвичи – поголовные колдуны и ведьмы, чтобы почувствовать всплеск такой Силы?!
– Почему ночью в офисе находились сотрудники?
– Ночь – наше рабочее время. – Вампир глянул на меня с оттенком удивления. Мол, ведьма, а спрашивает заведомо известные вещи!
– Извини. Тогда еще вопрос: убиты все?
– Я... не знаю. Похоже, что так. Разве только...
– Да?
– Мой отец... Он сегодняшней ночью должен быть в храме.
– В храме?! Вампир?!
– Это старый, заброшенный, оскверненный в тридцатые годы прошлого века храм на том самом кладбище, где возведен наш фамильный склеп... Когда-то в нем венчались отец с матерью. А сегодня – очередная годовщина ее смерти.
– А почему ты не пошел в храм?
– Я собирался. Но перед этим у меня возникло предчувствие, что с нашими товарищами что-то не так. Я услышал... мысленно... как они кричали... Это страшно.
– А что произошло с тобой с того момента, как ты заглянул в офис и увидел происшедшее? Ты слабеешь?
– Я словно выгораю изнутри... – прошептал вампир. Кожа на его лице истончилась, как папиросная бумага, и обтянула череп с чудовищными клыками, которые уже невозможно было скрыть.
– Погоди развоплощаться... Ты же сам потребовал от меня помощи, и я обещаю помочь. Ответь мне: кто желал вашей гибели? Конкуренты? Враждебные вампиры из солнцевской группировки? Люберецкие упыри?
Вампир отрицательно покачал головой.
– Наша фирма никому не переходила дорогу. У нас не было врагов ни среди людей, ни среди вампиров. Да и подумай сама, ведьма: кому из московской или даже российской нежити подвластна такая Сила?
Действительно.
– Значит, импорт... – протянула я, и тут мой вампир завыл нечеловеческим голосом:
– ОТЕЦ!!!
Он взлетел, тяжело вздымая покоробленные жаром крылья. Я схватила помело и ринулась за ним, не задавая лишних вопросов. Я уже понимала, куда мы летим.
И что увидим в конце полета.
Нужно было не болтать на крыше, а сразу лететь в тот храм, в котором старший Кадушкин правил вечную тризну по своей возлюбленной! Как же я не поняла раньше, что непонятная Сила, расплавив на субатомные частицы персонал мебельной фирмы, на этом не остановится!
– Роман, будь предельно осторожен! – кричала я вампиру и пыталась создать вокруг нас защитное поле, но в полете это не получалось.
А вампир меня не слышал. Он летел на предельной скорости и выл. Ночь сорвала с него последние остатки человекоподобия, как лохмотья – с нищего, и я видела летящий рядом скелет с прозрачными, словно сосульки, костями...
... Это действительно был заброшенный храм. Он осел в землю настолько, что густая широколиственная кладбищенская крапива достигала до барабана, на котором должен был быть купол. Но купола не было. На месте алтарной апсиды зиял черный провал...
Впрочем, к тому моменту, как мы подлетели к храму, провал освещался изнутри чудовищным всплеском багрового пламени.
– Отец! – ринулся было в огонь вампир, но я сверхъестественным усилием воли удержала его:
– Сгоришь, болван! Твоему отцу уже не помочь!
... Ох, как Роман Кадушкин был страшен в это мгновение! Я даже зажмурилась, хотя понимала, что это бесполезно и оскаленный нечеловеческий череп с ледяным сиянием вместо глаз будет иногда посещать меня в персональных кошмарах...
Я отвела глаза от вампира и посмотрела на раскаленный остов бывшего храма. Он постоял с минуту, а потом в зыбком, пышущем жаром воздухе обрушился со странным звуком, напоминающим падение пригоршни фишек для игры в «монополию»...
– Я пойду туда... – вампир поднялся. – Я должен спасти отца.
– Твой отец уже уничтожен...
– Не верю. – Он сделал шаг по направлению к руинам и упал, согнувшись, словно от удара в солнечное сплетение.
– Ведьма, – прохрипел он. – Помоги мне... В склеп...
Я поняла, о чем он. Последний представитель вампиров Кадушкиных пытался найти спасение в фамильном склепе, справедливо полагая, что адово пламя не одолеет тот памятный по спасению Маши гроб...
Мне бы только сориентироваться среди этих скорбных зарослей, чтобы найти склеп.
– Туда, – простонал-проскрежетал Роман.
Подняться он не мог, мне пришлось волочить его на плече, ощущая исходящий от его плоти могильный холод.
– Помоги мне, – шептал вампир. – Я должен сохраниться. Чтобы отомстить. В склепе... я буду защищен.
– Хорошо.
Дверь склепа не открывалась.
– Приложи мою руку к двери... – прошептал Роман. – Она реагирует только на меня.
В склепе было как... в склепе. Темно, холодно и премерзко. Гроб с призывно откинутой крышкой все так же возвышался каменной глыбой посреди этой юдоли скорби.
– Положи меня в гроб... – теряя последние силы, попросил вампир.
Мне почему-то не понравилась эта просьба. Точнее, мне чем-то не импонировал упомянутый гроб.
Но не могу же я не выполнить волю хозяина гроба.
Я уложила его, испытывая странное чувство жалости.
Взялась за крышку...
– Постой. Я буду лежать так много лет, пока... не восстановлюсь. И уже не увижу... Машу. Прости меня за нее. Сделай так, чтобы она обо мне не вспоминала... Не спрашивала. Умершим – место в темном храме...
– Так что же, ты не хочешь узнать, кто виновник гибели твоих близких? А как же твоя месть? Ощеренная горькая улыбка:
– Именем Тьмы заклинаю тебя, о ведьма, узнать преступника и отомстить...
Крышка сама скользнула из моих пальцев и с грохотом упала на гроб. Я скрежетнула зубами.
Мило, нечего сказать!
Я ввязалась в историю, которая меня совершенно не касается. И выпутаться из нее не могу потому, что
