Он говорит, маркиза, что вы первая в мире красавица.

Доримена.

Мне это очень лестно.

Г-н Журден.

Это мне, сударыня, лестно, что вы...

Дорант.

А не пора ли обедать?

Г-н Журден, Доримена. Дорант, лакей.

Лакей (г-ну Журдену).

Все готово, сударь.

Дорант.

В таком случае пойдемте к столу, и пусть позовут певцов.

Балет.

Шесть поваров, приготовивших парадный обед, танцуют вместе, что и составляет третью интермедию; затем они вносят уставленный блюдами стол.

Доримена, г-н Журден, Дорант, трое певцов, лакеи.

Доримена.

Дорант, что я вижу? Да это же роскошный пир!

Г-н Журден.

Полноте, сударыня, я бы хотел предложить вашему вниманию что-нибудь более великолепное.

Доримена, г-н Журден, Дорант и трое певцов садятся за стол.

Дорант.

Господин Журден совершенно прав, маркиза, и я ему весьма признателен за то, что он вам оказывает столь радушный прием. Я с ним согласен, что обед недостаточно для вас великолепен. Я его заказывал сам, но в этой области я не такой тонкий знаток, как некоторые наши друзья, а потому и трапеза получилась не очень изысканная, так что вы найдете здесь прямые нарушения правил поваренного искусства и отклонения от строгого вкуса. Вот если б это взял на себя Дамис, тогда уж ни к чему нельзя было бы придраться: во всем были бы видны изящество и знание дела, он сам расхваливал бы каждое кушанье ив конце концов вынудил бы вас признать его незаурядные способности к науке чревоугодия. Он рассказал бы вам о поджаренных хлебцах со сплошной золотистой корочкой, нежно похрустывающей на зубах, о бархатистом, в меру терпком вине, о бараньей лопатке, нашпигованной петрушкой, о затылке нормандского теленка, вот этаком длинном, белом, нежном, который так и тает во рту, о дивно пахнущих куропатках и, как о венце творенья, о бульоне с блестками жира, за которым следует молоденькая упитанная индейка, обложенная голубями и украшенная белыми луковками вперемешку с цикорием. А что касается меня, то я принужден сознаться в собственном невежестве и, пользуясь удачным выражением господина Журдена, хотел бы предложить вашему вниманию что-нибудь более великолепное.

Доримена.

Я ем с большим аппетитом – вот как я отвечаю на ваш комплимент.

Г-н Журден.

Ах, какие прелестные ручки!

Доримена.

Руки обыкновенные, господин Журден, но вы, вероятно, имеете в виду брильянт, – вот он действительно очень хорош.

Г-н Журден.

Что вы, сударыня, боже меня сохрани, это было бы недостойно светского человека, да к тому же сам брильянт – сущая безделица.

Доримена.

Вы слишком требовательны.

Г-н Журден.

А вы чересчур снисходительны.

Дорант (сделав знак г-ну Журдену).

Налейте вина господину Журдену и вот этим господам, которые будут так любезны, что споют нам застольную песню.

Доримена.

Музыка – чудесная приправа к хорошему обеду. Должна заметить, что угощают меня здесь на славу.

Г-н Журден.

Сударыня, не мне...

Дорант.

Господин Журден, послушаем наших певцов: то, что они нам скажут, куда лучше всего того, что можем сказать мы.

Первый и второй певцы (поют с бокалами в руках).

Филида, сделай знак мне пальчиком своим, –

Вино в твоих руках так искристо сверкает!

Твоя краса меня одушевляет,

И страстию двойной я ныне одержим.

Вино, и ты, и я – отныне быть должны мы

Навек неразделимы.

Вино в твоих устах горит живым огнем,

Твои уста вину окраску сообщают.

О как они друг друга дополняют!

Я опьянен вдвойне – тобою и вином.

Вино, и ты, и я – отныне быть должны мы

Навек неразделимы!

Второй и третий певцы

Будем, будем пить вино, –

Время слишком быстролетно:

Надо, надо беззаботно

Брать, что в жизни суждено!

Темны реки забвенья волны:

Там нет ни страсти. ни вина.

А здесь бокалы полны,–

Так пей, так пей до дна!

Пусть разумники порой

Речи мудрые заводят,

Наша мудрость к нам приходит

Лишь с бутылкой и едой.

Богатство, знание и слава

Не избавляют от забот.

Кто пьян – имеет право

Сказать, что он живет!

Все трое вместе

Лей, мальчик, лей, полнее наливай,

Пока не перельется через край!

Доримена.