Отсюда хорошо были видны быки моста с разношерстными пролетами, крыши, выглядывавшие из зарослей на том берегу, и часть монастырской стены.

Виктор долго смотрел на спокойное течение воды, на густые облака, сгрудившиеся далеко на горизонте. Хороший отсюда вид, подумал он, а потом, задев локтем холодный металл, осмотрелся и обнаружил, что рядом с ним у оконного проема на массивной треноге стоит спаренная пулеметная установка.

Он цокнул языком и уважительно оглядел вороненый короб, провел рукой по ребристым стволам и не смог удержаться от соблазна: влез на высокое сиденье и повел стволами вправо-влево. Клавиша под скобой, очевидно, включала прицельный экран, но Виктор не стал трогать систему управления. Глядя вдоль стволов, он засек сектор обстрела. Он был уверен, что машинка работает. Неважно, почему здесь техника держится - помогают ли вымазанные дегтем стены или ученые чего придумали - одна такая машинка уложит сотню, если, конечно, без ума на нее переть. А ведь и поперли бы, на лодках и плотах, а отсюда, не вставая с вертящегося сиденья, всех спокойно и утопили бы, как котят в кадке.

Месроп, искоса глянув на Виктора, припавшего к пулемету, усмехнулся, и снова обратил взор на плававшую в зелени Москву.

- Сколько здесь таких штучек? - спросил Виктор, с неохотой слезая с сиденья.

- Да я тут был всего ничего... - начал Месроп, но встретив пристальный взгляд Виктора, хмыкнул. - Порядочно. Тут много чего есть. Этажом выше, если не ошибаюсь - орудия, а на смотровой, кажется, лазер стоит.

- Пошли на смотровую! - загорелся Виктор.

Боевые лазеры в деле он видел только в фильмах, да и то давно, когда еще техника работала. Старый вояка Семен Афанасьевич рассказывал, что у них было два славных лазера, но когда их пустили в ход во время очередной осады, сработал только один, а второй даже не фыркнул. Впрочем, хватило и одного: пожгли все осадные башни итильцев. С тех пор, правда, и второй не работает, но об этом враг не знает.

Месроп немного поартачился, на смотровую ему лезть было неохота, но потом смирился и, ворча, побрел к лестнице.

Минут через десять они вышли на темный этаж. Смотровая оказалась большой комнатой с длинными, во всю стену окнами, прикрытыми ставнями, от которых крепко несло смолой.

К толстой, с двумя вздутиями на концах, трубе тянулись шланги и провода, турель, к которой была привинчена труба, грубо сварена из толстых железных полос. С некоторым разочарованием Виктор оглядел устройство - оно ничем не напоминало ему грозные конструкции, поблескивающие стеклом и хромированным металлом, виденные в полузабытых фильмах. Но именно грубость конструкции убедила его, что это тоже - действует!

Не прикасаясь ни к чему, он обошел турель. Сбоку к трубе двумя стальными хомутами притянута труба поменьше. Виктор насупил брови.

- Ты гляди, - потыкал пальцем в устройство Месроп, - они телескоп приспособили.

Для Виктора этих слов было достаточно. Оптика! Он нагнулся к телескопу и уперся в мягкую пластиковую насадку, выпиравшую из торца.

В первый миг он не понял, что перед ним. Потом сообразил: окно, вернее часть окна, с задернутой темной занавеской. Он поднял голову и обнаружил сбоку ручку с круглым набалдашником. Снова припал к окуляру, крутанул ручку. Окно поехало назад, отдалилось, и вдруг он сообразил, что смотрит на Хоромы. Ему даже показалось на миг, что это его окно. Двигая ручку вверх и вниз и вращая ее, он прошелся по верхним этажам дома на Котельнической. Вскоре он понял, что телескоп был направлен на окна Мартына - темно- вишневые занавески только у него, да и отсюда можно было разглядеть наглухо заделанную форточку в одном из окон - след бурного празднования чьих-то именин. Кажется, Виктор и запустил бутылкой в кого-то, и не попал...

Он еще немного посмотрел на Хоромы, прикинул, достанет ли отсюда луч жилые этажи. Решив, что пробьет, вздохнул и пошел к двери. Месроп закрыл ставень и двинулся за ним.

Спускались молча. Слишком все гладко получается, думал Виктор, ну, слишком все на Мартына указывает. Ему не надо гонцов слать или даже зеркальный телеграф устраивать - пиши прямо все как есть и на окошко прилепи - прочтут. Чересчур складно. И телескоп вроде случайно направлен, и я тут подвернулся вроде случайно. Но если не Мартын, то кто?

Впрочем, это пустое! Ротозеи здесь изрядные - оружие без присмотра оставили! Вон он сейчас как пройдется по всем комнатам, с перечеркнутыми кружками на дверях, да как выведет из строя всю технику! Но вслед за этой мыслью пришла другая: может, и впрямь ученые бросают свой Бастион, отдают со всеми потрохами? И доктор Мальстрем не крутит, а действительно озабочен только спасением ученых. Странно все-таки, никто им не угрожает, с таким оружием не то что Москву, а все земли до Урала под себя подмять можно. Если смола защищает технику, то обмотать просмоленными тряпками стволы, патронов побольше в ящики набить и тоже обмазать...

Они спустились на этаж, где обретался доктор Мальстрем. Пустой коридор. Тишина.

- Слушай, - вполголоса сказал Виктор, - может, пока мы тут ходили, они все давно сбежали? Плывут вниз по речке...

Месроп не ответил, только озабоченно покачал головой. Его что-то беспокоило. Наверно, решил Виктор, он не ожидал быстрой капитуляции ученых. С другой стороны, податься Месропу некуда: здесь оставаться ямка, с учеными идти - да вроде он у них тоже сбоку.

Из-за поворота вышел доктор Мальстрем с двумя молодыми людьми в синих халатах.

- Очень хорошо, - сказал доктор. - Минут через пятнадцать все соберутся. Ах, да! - Он приложил ладонь ко лбу. - Все позабыл, я же вам обещал...

Он обратился к невысокому парню с зачесанными назад волосами и большими залысинами на лбу.

- Я вас лично прошу, Мамасахлисов, проведите наших гостей по... ну, покажите им что-нибудь, расскажите...

- Что - показать и что - рассказать? - потрогав родинку под глазом, спросил парень с фамилией, которую Виктор попытался воспроизвести в уме, но не смог.

- Придумайте сами что-нибудь! - с досадой простонал доктор. - Это наши высокие гости, - со значением добавил он.

- У меня в лаборатории не прибрано... - начал было ученый, но доктор перебил его.

- К чертям лабораторию! Вы не выспались, что ли?

Доктор скрылся в кабинете. Месроп выжидательно смотрел на парня, тот страдальчески закатил глаза и, сказав: 'ну, пойдемте, высокие гости!', двинул по коридору к лестницам.

9

Пятнадцать минут растянулись на целый час. Время от времени их провожатый связывался по внутренней линии с доктором и, услышав невнятное бормотание, вздыхал и вел их дальше.

В лабораториях было скучно и пусто. Техника, приборы стояли выключенные, в слепых дисплеях отражались только лица вошедших. В одном из помещений они застали пожилую женщину в синем халате, наливавшую в большой конический стакан кипяток из огромного алюминиевого чайника. В пятой или шестой комнате Виктор обратил внимание на то, что во всех комнатах у дверей над косяком привинчены короткие трубки с мигающими зелеными точками по краям. Он кивнул на них Месропу, но тот отнесся к ним равнодушно, как, впрочем, и ко всем остальным приборам и устройствам. Провожатый заметил взгляд Виктора и стал подробно объяснять принцип действия детектора индетерминизма. С минуту или две Виктор пытался понять, что означают слова 'период полураспада', 'многослойный сцинтиллятор' и тому подобное. Ученый запнулся на полуслове, глянул искоса на своих подопечных и сказал, что об этом долго рассказывать. Просто на одном конце трубки ампула с изотопом, а на другом счетчик излучения, а вернее, даже не излучения, а вполне определенных ядерных процессов. И регистрация не менее определенных событий свидетельствует, нарушается ли поблизости причинно-следственная связь.

- Ах, вот даже как, - заинтересовался Месроп. - Каким же образом?

Ученый вздохнул и терпеливо пояснил, что если событие фиксируется до того, как оно произошло, то значит вероятность иных нарушений причинно-следственных связей возрастает. Собственно говоря, добавил он, это единственная более или менее изученная методика. Калибровка детекторов, конечно, никуда не годится, но лучше они, чем ничего.