толиковы иллюзии и погребли под своими обломками не только его гордыню и честолюбие, но и самое желание жить...

- Толя!.. - осторожно сказала Сильви. - А может, нам попробовать издать твою книгу за собственный счет?.. Я не знаю, сколько это может стоить, но у меня есть кое-какие сбережения...

- Еще чего!.. - вспыхнул Толик. - За собственный счет пусть издаются графоманы!.. А настоящая литература не нуждается в милостыне!.. Она сама эту милостыню подает!..

- Извини! - тихо сказала Сильви. - Просто ты мне нравишься... И мне хотелось тебе помочь... По-моему, это вполне естественное желание...

- Ты мне тоже нравишься... - Толик попытался улыбкой снять напряжение. - Но у тебя есть только один способ мне помочь... Надо каждый день говорить мне, что я гений!..

- Это нетрудно!.. - Сильви все еще продолжала дуться. - Можно я начну прямо сейчас?.. Ты гений, ты гений, ты гений!..

В дверь вежливо поскреблись, и на пороге возникла мадам Лоран. Из-за ее не очень внушительных бедер выглядывали встревоженные мордашки лилипутов. Пришедшие заговорили громко, одновременно и без пауз, пытаясь перекричать друг друга, - все это вместе создавало впечатление сплошного неумолчного цикадного звона, из которого трудно было выловить какой-нибудь один магистральный звук...

- Мадам Лоран говорит, - наконец сориентировалась Сильви, - что кто-то вызвал сюда полицию... Полицейские уже прибыли и хотят побеседовать с пострадавшим... То есть, с тобой...

Похоже, между хозяйкой дома и ее маленькими квартирантами назревал нешуточный конфликт - лилипуты гневно дергали мадам Лоран за юбку, та шипела на них, как гусыня на непослушных гусят. Не найдя согласия в своих рядах, вся компания снова развернулась к Толику и Сильви...

- Мадам Лоран просит тебя замять недоразумение! - под возмущенный ропот лилипутов перевела Сильви. - Она говорит, что до сих пор ее дом пользовался приличной репутацией, и ей не хотелось бы иметь неприятности с полицией...

- О чем речь!.. - Толик великодушно развел руками. - Скажи ей, что месье Фуэнтес мне даже симпатичен!.. Если бы все коммунисты занимались только тем, что с утра до вечера трахали своих жен, - мир полюбил бы их, как родных!..

По добродетельному лицу мадам Лоран пробежала тень смятения. Она была явно шокирована демократичностью толиковых формулировок, но, поскольку главный очаг ее беспокойства был ликвидирован, она рассыпалась в благодарностях и устремилась вниз по лестнице, увлекая за собой ворчащих лилипутов, недовольных столь грубым и очевидным попранием истины...

- А все-таки хорошо, - сказал себе Толик, - что этот оперетточный идиот съездил мне по морде!.. Иногда это бывает полезно!.. Мужчина не должен кукситься, он должен бороться!..

x x x

...В холле собрались все обитатели дома. Лилипуты и кришнаиты облепили троих полицейских и хором давали показания. Рикардо и Долорес кричали громче всех, но их никто не слушал. С появлением мадам Лоран, Сильви и Толика все взгляды обратились в их сторону. Один из полицейских - видимо, старший - безошибочно угадал в Толике пострадавшего.

- Может ли месье Парамонов, - обратился полицейский к Толику, подробнее изложить суть конфликта, происшедшего между ним и месье Фуэнтесом?..

Сильви перевела вопрос на русский.

- Никакого конфликта не было! - беспечно пожал плечами Толик. - Я спускался по лестнице и оступился. Со мной это бывает.

- Но свидетели утверждают, - с нажимом продолжал полицейский, - что месье Фуэнтес периодически устраивает в доме дебоши на почве ревности. Так ли это?..

- Кто это утверждает?! - почти искренне возмутился Толик. - Супруги Фуэнтес - образец семьи!.. Я в жизни не видел более корректных и воспитанных людей!..

Сильви чуть не прыснула, но честно перевела сказанное на французский.

- Следует ли понимать ваши слова таким образом, - подытожил полицейский, - что у вас нет никаких претензий к месье Фуэнтесу?..

- Абсолютно! - твердо отчеканил Толик. - Надеюсь, что и месье Фуэнтес не испытывает ко мне никаких иных чувств, кроме уважения и симпатии!..

Рикардо заулыбался, закивал, зажестикулировал и кинулся сжимать Толика в объятиях, с такой страстью, как будто внезапно встретил фронтового друга, которого уже не чаял застать в живых.

Толпа заметно поскучнела, потеряла интерес к происходящему и стала потихоньку разбредаться по этажам. Полицейские оттерли в сторону мадам Лоран и вполголоса уточняли с ней какие-то формальности. В холле остались только две пары - Рикардо и Долорес, Толик и Сильви.

Рикардо отвесил Толику картинный поклон и, сделав серьезное и важное лицо, произнес несколько фраз на своем ломаном французском.

- Рикардо говорит, что он приносит тебе свою благодарность!.. бесстрастно перевела Сильви. - Сегодня ты помог не Рикардо Фуэнтесу!.. Сегодня ты помог революции!..

- Пошел он в жопу со своей революцией!.. - приветливо улыбаясь, ответил Толик. - У меня от своей изжога!.. Робеспьеров до хера, а работать некому!..

- Так и перевести? - без улыбки спросила Сильви. - Нет, уж, я сделаю свой перевод!.. Во избежание неприятностей!..

Видимо, Сильви сделала перевод весьма далекий от оригинала, ибо Рикардо расплылся в довольной улыбке и разразился еще более пространной тирадой.

- Рикардо очень рад, что вы единомышленники! - перевела Сильви. Сегодня годовщина свадьбы Рикардо и Долорес!.. Приглашены только самые близкие друзья!.. Семья Фуэнтес считает нас таковыми!..

x x x

...И снова затрещали маракасы и застонали гитары. Гостей набралось человек пятнадцать, мужчины и женщины, в основном, молодежь. Гортанные, смуглые, белозубые, - все они, видимо, были детьми одной и той же страны.

Улыбающийся Рикардо галантно наполнял бокалы и делал пряные комплименты женщинам. Танцующая Долорес раскручивала юбку вокруг бедер, время от времени демонстрируя присутствующим трусики цвета кумача. Томный Хорхе Гонсалес смотрел на нее глазами, похожими на две лопающиеся от сока вишни.

Толик и Сильви толкались среди танцующих пар, как два петеушника на выпускном балу. Толику было хорошо и спокойно. Даже портрет Маркса на стене не вызывал у него никаких эмоций: дед как дед, а если прищуриться, то даже смахивает на Дарвина.

Неожиданно музыка оборвалась - Рикардо пожелал сказать спич. Говорил он долго, хрипло и энергично, рубя воздух обеими руками, как, в общем, и полагается уважающему себя лидеру. Глаза присутствующих горели нездешним огнем, некоторые сморкались в носовые платки...

- Ты бы хоть перевела! - шепотом попросил Толик. - А то сижу, как тумбочка!..

- Он говорит по-испански! - так же шепотом ответила Сильви. - Я поняла только два слова - 'любовь' и 'революция'!

Рикардо закончил речь и тут же запел 'Интернационал', все слаженно поддержали, видимо, это было традицией. Толик пел вместе со всеми, пел по-русски, с трудом вспоминая слова.

Сильви толкнула его в бок, он поднял глаза и поперхнулся на середине фразы. В проеме открытой двери стоял Андрей. Лицо его было насмешливо и спокойно. Толик судорожно поозирался - никто не обращал на него внимания. Тогда он потихоньку выбрался из-за стола и почему-то чуть не на цыпочках вышел из комнаты, не забыв аккуратно притворить за собой дверь.

x x x

- Славные у тебя приятели!.. - похвалил Андрей. - И очень музыкальные!.. Почему бы тебе не разучить с ними пару песен Серафима Туликова?..

- Понадобится - разучу!.. - окрысился Толик. - Это не твое дело!.. И вообще мне надоело, что ты учишь меня жить!..

- Да что ты?.. - Андрей округлил глаза. - А тебе не надоело, что я оплачиваю твое существование?.. Или это тоже не мое дело?..

- Пойми меня правильно!.. - Толик сбавил тон. - Я очень благодарен тебе за поддержку... Но нельзя же обращаться со мной, как с семилетним пацаном!..

Внезапно 'Интернационал', уже набравший было грозовые обертона, оборвался на полуфразе. Дверь комнаты Фуэнтесов с треском распахнулась, и оттуда панической ласточкой выпорхнул Хорхе Гонсалес.