Между тем коридор заполнялся людьми. Разноцветными стайками высыпали из своих комнат лилипуты. Степенной вереницей притопали кришнаиты. Появились еще какие-то люди, которых Толик видел впервые.
Внезапно один из спорщиков резко выбросил руку вперед - Толик даже не услышал звука удара - и его оппонент кубарем полетел вниз по лестнице. Победитель швырнул вслед поверженному еще несколько темпераментных проклятий, после чего сгреб рослую красавицу в охапку и стремительно уволок ее в комнату. Так Толик впервые познакомился с Рикардо и Долорес.
Толпа квартирантов постояла еще некоторое время в оцепенении, а затем, словно очнувшись, задвигалась, завозилась, зашумела...
Сильви и Толик спустились на один лестничный марш. Пострадавший лежал без движения, уткнувшись лицом в пол. На светлом пиджаке его во всю правую лопатку расплывалось громадное кровавое пятно. В центре пятна торчал здоровенный нож...
- Боже мой! - ахнула Сильви. - Надо срочно вызвать врача и полицию. Может быть, его еще можно спасти!..
Неожиданно пострадавший слабо застонал, зашевелился и вскочил на ноги с резвостью, которой никак нельзя было ожидать от столь очевидного кандидата в покойники. Он осторожно завел левую руку за спину и, чуть поморщившись, рывком выдернул нож из-под лопатки. Затем аккуратно вытер его носовым платком и сунул во внутренний карман пиджака с таким видом, как если бы это была обыкновенная расческа. Видимо, сознавая необычность продемонстрированного им атракциона, пострадавший счел необходимым обратиться ко всем присутствующим - а главным образом к Толику и Сильви, - с пространной тирадой, в которой французская речь была густо перемешана с испанской.
- Он говорит, - с трудом переводила Сильви, - что не надо ни врача, ни полиции. Он не хочет для Рикардо никаких неприятностей. Кроме того, Рикардо пытается заколоть его уже не в первый раз, но, по счастью, все заживает на нем, как на собаке...
С этими словами пострадавший задрал рубашку и предъявил любопытствующим смуглый живот, на котором и в самом деле можно было увидеть множество шрамов.
- Рикардо его близкий друг, - продолжала переводить Сильви,- и соратник по борьбе. Но Рикардо очень ревнив. Он постоянно ревнует всех к своей жене Долорес. Этот недостаток очень мешает ему, как лидеру, и собратья по партии неоднократно говорили ему об этом...
Толпа квартирантов сгрудилась на верхней лестничной площадке и напоминала благодарную цирковую галерку, каждую секунду готовую взорваться овациями на любую хлесткую реплику шпрехшталмейстера.
- В заключение он хочет сообщить, - переводила Сильви, - что его зовут Хорхе Гонсалес. Он благодарит всех собравшихся за участие в его судьбе и считает, что пока в отдельных людях есть сострадание к ближнему, человечество может рассчитывать на лучшее...
Несостоявшийся покойник церемонно раскланялся и исчез в темноте лестничного марша.
Лилипуты и кришнаиты зааплодировали.
x x x
...Утром Толик, довольный собой, стоял под душем. Сегодня ему нравилось все - нравилась погода, нравился Париж, нравилась Сильви, нравилась седенькая и чистенькая мадам Лоран с постоянно исходящим от нее слабым запахом пиццы, нравился весь этот суматошный дом, густо населенный эксцентричными фантомами из всех стран света, а самое главное - нравился себе и сам Толик, нравился глубоко и принципиально.
Вот он стоит, по пояс отраженный в запотевшем зеркале, совсем еще не старый мужчина с далеко не дряблыми мышцами, а если хорошенько выдохнуть воздух, то исчезнет и намек на грядущее пузцо, а если обратиться к хорошему стоматологу, то можно будет улыбаться обеими сторонами рта сразу... Нет, нет, сегодня Толик решительно себе нравился. Решительно и бесповоротно.
Зазвонил телефон. Толик выключил воду, подхватил полотенце и, наспех задрапировавшись, выскочил из ванной. В трубке любезно застрекотали по-французски, и Толик успел уже было приуныть, как вдруг в картавом мусоре чужой речи остро сверкнуло родное словечко 'Моску'.
- Да, да! - закричал Толик по-русски. - Это я заказывал Москву! и, спохватившись, добавил: 'Уи, уи, сэ муа! Мерси, мадемуазель!' В трубке что-то пискнуло, а потом послышался голос Евпатия.
- Але? - всего-то и произнес Евпатий, а Толик уже облился слезами. Такого тягучего, ленивого, томного 'але' нельзя было услышать нигде в мире, кроме того громадного и чумазого города, который Толик любил и ненавидел одновременно и куда дорога была ему заказана раз и навсегда.
- Здорово, Евпатий! - сглатывая слезы, проговорил Толик. - Это я, Толик Парамонов!.. Да Париж как Париж!.. Нет, в Лувре еще не был!.. Устраивался с жильем, то да се... Ты лучше расскажи, как вы там, мои дорогие!..
Сзади хлопнула дверь, но Толик не обратил на это внимания. Сейчас ему хотелось только одного - говорить!.. Говорить много, взахлеб и обо всем сразу, исторгая массу необязательных слов, перескакивая с темы на тему, промахивая важное и заостряясь на пустяках... Словом, говорить так, как это умеют делать только в Москве, в тесной компании, за бутылкой водки...
- Спасибо тебе за Андрея, Евпатий!.. Да, очень помог!.. Если бы не он, не знаю, что бы я делал!.. Да вот, жду ответа из редакций!.. Уверен, что напечатают!.. Парамоновы на улице не валяются!..
Сзади коротко кашлянули, Толик обернулся. У двери стоял Андрей. Живописный все-таки тип, этот Андрей. Черное пальто, черная шляпа, белый шарф. Элегантный кредитор с того света. явившийся по душу очередного грешника.
- Ты извини, Евпатий!.. - сконфуженно забубнил в трубку Толик. - В одном звонке всего не расскажешь!.. Я тебе потом перезвоню, ладно?.. А лучше напишу!.. Привет Аглае!.. Ах да. извини!.. Ну, пока!..
Толик положил трубку и с надеждой взглянул на Андрея. Он всегда презирал расфранченных хлыщей, слонявшихся по вечерам по улице Горького, подозревая в них либо альфонсов, либо фарцовщиков, но этот парижский плейбой внушал ему уважение и даже трепет. В его спокойствии чувствовалась скрытая сила. А кроме того, сейчас от Андрея зависела вся толикова жизнь.
- Я тебя предупреждал, - ровным голосом сказал Андрей, - у меня лишних денег нет. Международные звонки здесь стоят недешево. Надо как-то соизмерять свои аппетиты со своими возможностями.
- Бог ты мой! - театрально завопил Толик, воздевая руки к небу. Здесь все с утра до ночи говорят только о деньгах!.. Даже русские с их бескорыстием!.. Не серчай, барин!.. Заработаю - отдам!..
- Хочется верить, - Андрей смотрел на Толика без улыбки. - Но покамест мне дали понять, что местная печать в твоих услугах не нуждается...
- Отказали? - ахнул Толик и забегал по комнате. - Везде отказали?... Да нет, ты что-нибудь не так понял!.. Не могли они отказать!.. На каком основании?..
- Чисто советский синдром! - жестко усмехнулся Андрей. - Ты еще спроси, по какому праву?.. Тут тебе не Москва, паренек!.. Качать права будешь в родном жэке!..
- Но как они успели все прочитать? - не унимался Толик. - Нет, нет, тебя просто обманули!.. За такой короткий срок невозможно прочесть даже один мой роман!..
- Видишь ли, - рассудительно сказал Андрей, - в редакциях сидят профессиональные люди. Им незачем читать тебя целиком. Достаточно десяти страничек, чтобы понять, что твоя фамилия не Толстой!..
Толик задохнулся от возмущения, пытался что-то сказать, но вместо слов из гортани его вырвалось какое-то бульканье. Он сел на диван и закрыл лицо руками. Андрей смотрел на него печально и сочувственно.
- Ладно, собирайся! - сказал он со вздохом. - Попробуем сунуться еще в одно местечко. Только на этот раз таскай свое творчество сам. Я тебе больше не носильщик!
x x x
...Обстановка издательского оффиса не вызывала в Толике никаких уважительных эмоций... Три задрипанных комнатушки, сплошь забитые пыльными связками книг и журналов в анонимно серых обложках... Да и сам хозяин оффиса - хрупкий старичок в простом костюмчике - больше походил на среднего советского бухгалтера, нежели на серьезного парижского издателя... Самой яркой и шумной фигурой в этой скромной обители был здоровенный говорящий попугай. Попугай говорил исключительно по-русски. Он раздражал Толика тем, что постоянно встревал в разговор и задавал дурацкие вопросы посредством цитат из русской классики.
- Ну, хорошо! - азартно наседал на старичка Толик. - Пусть вам не нравится моя проза!.. Но почитайте хотя бы мою публицистику!.. К примеру, вот это!.. 'Амурные похождения Екатерины Фурцевой!'
- Послушайте! - старичок был вежлив, но непреклонен. - Нас не интересуют ничьи амурные похождения.
