Я закрываю глаза, Тайлер берет меня за руку. Я чувствую губы Тайлера на шраме его поцелуя.

— Я говорил, что если ты будешь за глаза обсуждать меня, ты никогда больше меня не увидишь, — сказал Тайлер.

— Мы — не два разных человека. В конце концов, когда ты проснешься, — у тебя будет контроль, и ты сможешь называть себя как угодно; но в ту секунду, когда ты заснешь, — я возьму власть, и ты станешь Тайлером Дерденом.

«Но мы же дрались», — говорю я, — «В ту ночь, когда мы изобрели бойцовский клуб».

— На самом деле ты дрался не со мной, — возразил Тайлер. — Это так ты внушил себе. Ты дрался со всем, что ненавидел в своей жизни.

«Но я вижу тебя».

— Ты спишь.

«Но ты арендуешь дом. У тебя была работа. Две работы».

Тайлер отвечает:

— Посмотри свои погашенные чеки в банке. Я снял дом на твое имя. Я думаю, ты убедишься, что почерк на чеках совпадает с тем, которым были написаны те записки, что ты печатал для меня.

Тайлер тратил мои деньги. Неудивительно, что у меня постоянно перерасход.

— А насчет работ, — а как ты думаешь, почему ты так устаешь? Боже, да не из-за бессонницы это. Стоит тебе заснуть — вступаю я, и иду на работу, или в бойцовский клуб, или куда угодно. Тебе еще повезло, что я не устроился, к примеру, змееловом.

Я говорю — «А как же Марла?»

— Марла тебя любит.

«Марла любит тебя».

— Марла не знает разницы между тобой и мной. Ты назвал ей вымышленное имя в ночь вашей встречи. Ты никогда не называл свое настоящее имя в группах поддержки, ты, скрытное дерьмо. С того момента, как я спас ей жизнь, Марла считает, что тебя зовут Тайлер Дерден.

Так теперь, когда я знаю про Тайлера, — он просто исчезнет?

— Нет, — отвечает Тайлер, по-прежнему сжимая мою руку. — Раз я тебе не нужен — на переднем плане меня не будет. Я по-прежнему буду жить своей жизнью только тогда, когда ты будешь спать, но не выделывайся со мной: если попробуешь приковать себя на ночь к постели или принять большую дозу снотворного — тогда станем врагами. И я доберусь до тебя за такое.

О, да бред все это. Это сон. Тайлер — проекция больного разума. Он — дизассоциативная помеха в личности. Разновидность психогенной фантазии. Тайлер Дерден — моя галлюцинация.

— На хрен это дерьмо, — говорит Тайлер. — А может — ты моя шизофреническая галлюцинация.

«Я был здесь первым».

Тайлер отвечает:

— Да, да, да, посмотрим еще, кто останется здесь последним.

«Все это не реально. Это сон, и я проснусь».

— Так просыпайся.

И звонит телефон, и Тайлер исчез.

Свет солнца пробивается сквозь портьеры.

Это звонок, который будит меня в 7 утра, я снимаю трубку, и на линии никого.

Дальше в том же духе, лечу домой к Марле и Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.

Все по-прежнему разваливается на части.

Дома я боюсь заглянуть в холодильник. Представляются дюжины целлофановых пакетиков с пометками городов, — вроде «Лас-Вегас», «Чикаго» и «Милуоки», — где Тайлер приводил в исполнение свои угрозы, чтобы защитить филиалы бойцовского клуба. А внутри каждого пакетика лежит пара кровавых твердозамороженных кусочков.

В углу кухни обезьяна-космонавт присела на растрескавшийся линолеум, и изучает себя в карманное зеркальце.

— Я — кучка поющих и пляшущих испражнений мира, — рассказывает космическая обезьяна зеркалу. — Я — токсичный побочный продукт творения Господнего.

Другие обезьяны-космонавты бродят по саду, что-то собирают, что-то убивают…

Положив одну руку на дверцу морозилки, я делаю глубокий вдох и пытаюсь сконцентрировать мою просветленную духовную сущность.

Капельки росы на розах,

Счастливые диснеевские зверьки:

Такое малость ранит.

Морозилка уже открыта на дюйм, когда мне через плечо заглядывает Марла и спрашивает:

— Что на ужин?

Обезьяна-космонавт рассматривает себя, сидящую на корточках, в зеркальце:

— Я — дерьмо и ядовитые человеческие отходы мироздания.

Замкнутый круг.

Где-то месяц назад я боялся, что Марла заглянет в морозилку. Теперь я сам боюсь туда заглянуть.

О Боже. Тайлер.

Марла любит меня. Марла не знает разницы.

— Рада, что ты вернулся, — говорит Марла. — Нам нужно поговорить.

«О да», — отвечаю, — «Нам нужно поговорить».

Не могу заставить себя открыть морозилку.

Я — Сжавшиеся Внутренности Джека.

Я говорю Марле — «Не трогай ничего в этой морозилке. Даже не открывай ее. Если найдешь что-то внутри — не ешь это, не корми этим кошку, или кого угодно». Обезьяна-космонавт с зеркальцем пялится на нас, поэтому я говорю Марле, что нам лучше уйти. Придется поговорить в другом месте.

Снизу подвальной лестницы доносится голос обезьяны-космонавта, которая читает другим:

— Три способа изготовить напалм:

— Первый: можно смешать равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока, — читает обезьяна космонавт в подвале. — Второй: можно смешать равные части бензина и диетической колы. Третий: можно растворять в бензине размолотый кошачий кал, пока смесь не загустеет.

Мы с Марлой добираемся на общественном транспорте от Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит до одной из кабинок планеты Дэннис, оранжевой планеты.

Это вроде того, о чем рассказывал Тайлер, — с тех времен, как Англия проводила свои экспедиции, открывала колонии и составляла карты, у большинства географических мест остались эдакие подержанные английские наименования. Англии надо было дать имена всему. Или почти всему.

Вроде Ирландии.

Нью-Лондон, Австралия.

Нью-Лондон, Индия.

Нью-Лондон, штат Айдахо.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Заглянем в будущее.

Таким же образом, когда освоение космоса пойдет полным ходом, все новые планеты, скорее всего, будут открывать огромные корпорации, и они же будут наносить их на карты.

Созвездие Ай-Би-Эм.

Галактика Филлип Моррис.

Планета Дэннис.

Каждая планета примет личные черты любого из тех, кто первый надругается над ней.

Мир Будвейзера.

У нашего официанта на лбу шишка с гусиное яйцо, он вытянулся по струнке, каблуки вместе.