ее в своих объятиях и не умереть от желания было невозможно. Их губы слились в поцелуе так естественно, словно они целый день только и ждали этого момента. Кейн не стал задумываться, почему Дарси сдалась без боя. Она никогда не оказывалась в его руках без хотя бы слабого сопротивления. Но сейчас, когда она приподнялась на цыпочки и сама обняла его за шею, Кейн не почувствовал ни малейшего колебания в ее душе.
Дарси тихо застонала, чувствуя, что ее снова обуревают непозволительные желания. Видимо, любовь к этому сероглазому дьяволу станет проклятием ее судьбы. Но Дарси уже не могла остановиться. Когда Кейн занимался с ней любовью, она забывала обо всем. Он возбуждал ее, заставлял желать всего, что он мог ей дать, не требуя взамен ничего такого, чего она не хотела бы дать ему сама. Кейн заставлял ее чувствовать, как он, и вести себя так, словно инициатива исходила от нее, а не от него.
— Ты самое красивое создание, что я видел в жизни, — шептал он, целуя ложбинку между ее грудей. — Я теряю голову рядом с тобой…
И в этот момент Дарси пала на колени и признала свое поражение. Она не столько слышала его шепот, сколько ощущала его по сладостной вибрации, охватившей ее грудь. Она онемела от нахлынувшего возбуждения. Умелые ласки Кейна лишали ее способности говорить. С каждым вдохом она все больше наполнилась ароматом его сильного тела. Даже закрыв глаза, она видела перед собой его лицо.
И Дарси поняла, что слишком долго сопротивлялась очевидному и неизбежному. Когда Кейн положил ее на кровать и начал торопливо сбрасывать с себя одежду, она не стала отказывать себе в удовольствии насладиться видом его мускулистой груди, стройных ног и плоского живота. Дарси не могла оторвать взгляд от возбуждающей красоты его тела. Она протянула руки, чтобы дотронуться до его загорелой кожи. Ее пальцы порхали по самым чувствительным местам, принуждая его ответить ей не менее возбуждающими ласками.
Дарси хотела его, и это желание было выше ее гордости.
— Я хочу тебя, — прошептала она, не понимая, что говорит вслух.
Ее слова еще больше разожгли страсть Кейна. Он знал, что между желанием и любовью лежит огромная пропасть, но радовался и такому признанию.
Его руки без устали ласкали ее плоть, а губы целовали со все возрастающим нетерпением. Он хотел ее сейчас и знал, что будет хотеть еще сильнее, когда они закончат заниматься любовью.
Кейн задохнулся от блаженства, когда Дарси с ненасытной страстью принялась отвечать на его ласки. Он стонал и метался от прикосновения ее рук и губ к его животу и бедрам. Используя свое совершенное тело, Дарси низвергала его в бездну наслаждения и поднимала до высот блаженства.
Он не мог перенести того, что она делала, но умирал при мысли, что она может остановиться.
Дарси была потрясена своей властью над этим сильным и независимым мужчиной. В ее руках он становился мягче воска, подчиняясь любому ее прикосновению. Она чувствовала, что в любой момент может заставить его дрожать от нетерпения обладать ею.
Она понимала, что никогда не завоюет его любовь. Мужчины такого типа не имеют представления о верности и взаимной привязанности, но она страстно желала навечно оставить воспоминания о себе и в его душе, и в его теле. Пусть для него будет изошренной пыткой видеть ее лицо всякий раз, когда в его объятиях окажется другая женщина.
Какое-то время Дарси казалось, что она соблазняет Кей-на из чувства своеобразной мести, но когда он оказался на пей, покрывая поцелуями ее лицо, она поняла, что хочет только одного — отдаться ему без всяких условий.
Он из последних сил сдерживал себя и не давал себе воли удовлетворить те желания, что Дарси разбудила в нем так быстро и умело. Он сам хотел довести ее до безумия своими ласками и поцелуями…
Господи, что же она сделала с ним, раз он даже думать начал по алфавиту! Хорошо, значит, он покажет ей всю гамму чувственных наслаждений от А до Я. Кейн хотел поделиться с ней всем, что знал об искусстве любви.
Дарси удивленно вскрикнула, когда Кейн принялся ласкать се, возбуждая до предела возможного. Он заставлял ее дрожать и изгибаться в безудержном желании большего. Она беззастенчиво протянула к нему руки, приглашая войти в нее, и, когда он сделал это, мир рухнул вокруг…
И кровать, на которой они лежали, рухнула тоже.
Кейн глухо застонал, когда ножки ветхой кровати подломились, и она с оглушительным треском упала на пол. Видимо, это сооружение не предназначалось ни для чего более бурного, чем спокойный сон. Он испуганно посмотрел в сторону двери, за которой находились Ной и Гидеон. Что они подумали, услышав столь странные звуки? Поглощенный страстью, Кейн совсем забыл об их присутствии, но теперь готов был убить любого, кто заглянул бы в комнату.
У Дарси вырвался короткий смешок, когда она заметила испуганное выражение лица Кейна.
— Наверное, они решат, что ты замучил меня до смерти, — улыбаясь, сказала она и кивнула головой в сторону двери.
— Ты так относишься к тому, что я делаю с тобой? — прошептал Кейн, прижимаясь к ней всем телом.
Дарси провела руками по его спине, шее и волосам, а потом притянула его губы к своим.
— А как еще это можно назвать? — игриво спросила она. — Ты же отказываешь мне в том, чего я так хочу…
Услышав это, Кейн забыл о развалившейся кровати и о своих компаньонах, теряющихся в догадках, что происходит. Для него существовала только Дарси и то захватывающее дух наслаждение, которое она ему обещала.
Улыбка исчезла с ее затуманивавшегося от страсти лица. Ее тело двигалось навстречу ему, отдаваясь божественному ритму. Дарси не смогла сдержать крик, когда достигла вершины наслаждения. Ее тело таяло и взрывалось, взлетало и опускалось одновременно. Прошла целая вечность, прежде чем она обрела способность нормально дышать, а ее душа вернулась в обессилевшее тело с заоблачных высот.
Ной замер, сидя в кресле, и озадаченно посмотрел на закрытую дверь, откуда поочередно раздавались плеск воды, вопли, бормотание и стоны Кейна. Но когда Ной услышал треск, то вскочил и беспокойно заметался из стороны в сторону.
— Что, черт возьми, там происходит? — спросил он Гидеон;!.
Тот пожал плечами и уставился на дверь. Его воображение рисовало самые страшные картины.
— Не знаю, но, надеюсь, Кейн не перешагнет пределов дозволенного, запугивая эту несчастную женщину, — ответил он.
— Наверное, он пытает ее и получает от этого удовольствие, — подумал вслух Ной. — Это и есть «запугать до смерти»?
— Но он не станет делать ей больно, — с надеждой произнес Гидеон. — Видимо, он просто демонстрирует ей свою силу. Она такая хрупкая…
— И красивая, — вторил ему Ной. — Не понимаю, как можно быть жестоким с таким небесным созданием. Хоть Кейн и говорит, что она упрямая и своенравная, это не дает ему права так с ней обращаться. — Он бросился к двери. — Сейчас я войду и выскажу ему все, что я о нем думаю…
Гидеон схватил его и силой усадил обратно в кресло.
— Ты помнишь, что твой брат говорил о нашей роли в этом деле? В конце концов, это его задание, а мы лишь на подхвате.
— Но если он хоть пальцем тронет Дарси, то будет иметь дело со мной! — вспыхнул Ной. — Я не стану участвовать в пытках, и плевать мне, что там говорит Кейн. Такая работа мне не по душе.
— Если нам повезет и мы вернемся в Индепенденс, то я шагу не сделаю из дома, — клятвенно пообещал Гидеон. — И я знать не хочу, чем твой брат занимается на своих так называемых заданиях. Меня это сводит с ума.
Когда шум за дверью стих, Ной облегченно вздохнул:
— Слава Богу, все закончилось. Кейн превратился в настоящего маньяка. Он думает, что, когда отправится выслеживать Громилу, мы тоже примемся пытать Дарси. Но от меня он этого не дождется!
— От меня тоже, — кивнул Гидеон. — Мы ему скажем, что мучили ее, а что было на самом деле, он никогда не догадается.
