ночевать?

Утром бы заодно и подкигаула обоих на машине до школы...

- Где... эта больница? - переспросил Благой, с трудом выговаривая слова. Непомерность случившегося так придавила его, что путались мысли. - Что... с ним, вы в курсе? Он... он же остался у одноклассника...

- Одноклассника? - уди:вился капитан. - Нет, его одного подобрали, на автобусной остановке... - Было слышно, как милиционер пошуршал какими-то бумагами, а потом прочитал: - Вот передо мной его визитная карточка. Благой Борис Дмитриевич, журналист...

Благой только и смог тупо подтвердить:

- Да, это моя визитная карточка...

- В каком смысле ваша? - вроде бы не расслышал Батурин.

- В том смысле, что моя!.- Благой нащупал выключатель и включил лампочку у кровати, чтобы записать адрес больницы. Он всё-таки шагнул в проклятую дверь и теперь нескончаемо шадал сквозь чёрную пустоту. В голове продолжал бить молот.

- Извиняюсь, так это ВАША карточка? - зачем-то переспросил милиционер.

- Да, моя,- горестно подтвердил Благой,- Борис Дмитриевич - это я. Так где мне... - он сглотнул, - опознать сына?

- Погодите, погодите вы с опознанием! - Голос милиционера неожиданно повеселел. - Тут у нас, похоже, накладочка! Слушайте, Борис Дмитриевич, сынку-то вашему сколько лет?

Внезапный рывок от отчаяния к надежде был точно парашют, сработавший над самой землёй.

- Четырнадцать... - Благой почувствовал, как у него затряслись руки.Темноволосый...

- Ну вот, а у нас белобрысый такой парень, лет двадцати, может, двадцати двух. Нашли при нём три одинаковые визитки, ну и решили... А вашему, значит, четырнадцать? И тёмненький? Точно?..

- Да, точно.

- Тогда извините, ради всего святого, за то, что заставили вас переживать...

'Ничего себе ошибочка', - подумал Благой, но вслух выговорил:

- Да что... дело такое...

Дышать стало легче, хотя молот в голове бил по-прежнему.

- Борис Дмитриевич, раз уж так получилось...- Капитан Батурин сообразил, что теперь ему придётся сообщать о той же самой смерти во второй раз, и то, что для одних родителей обернулось помилованием на эшафоте, у кого-то другого реально откроит часть жизни. - Раз уж так получилось, Борис Дмитриевич, вы очень нас выручите, если припомните... у кого бы могли оказаться ваши визитные карточки? На вид, повторяю, двадцать - двадцать два года, рост сто восемьдесят, волосы светлые, вьющиеся, удлинённые...

Ответ лежал на поверхности. Однако в данный момент Благой не сумел бы сказать, как звали его собственных маму и папу. Он записал номер, пообещав немедленно позвонить, если что-нибудь вспомнит.

Телефон квартиры, где остался на ночь Олег, Валтасаровыми письменами горел у него в памяти, и он набрал его тотчас, как только распрощался с дежурным. Чувство было, словно перед прыжком в холодную воду.

На гудки долго никто не откликался.

- Ну давай же ты, просыпайся... - бормотал сквозь зубы Благой и, отчаянно зажмурившись, тёр переносицу, пока перед глазами не побежали круги. - Возьми трубку!..

Наконец к телефону подошла заспанная хозяйка квартиры. И на вопрос про Олега с недоумением ответила, что мальчики спят. Вечером, как водится, не угомонить, зато утром...

- Если сама, конечно, проснусь, - добавила она с укоризной.

- Точно спят? Я имею в виду... они оба дома? - Благому было глубоко наплевать, проснётся она завтра вовремя или проспит. Господи, как счастлив тот, у кого подобные мелочи составляют главную жизненную проблему!..

- Сейчас проходила мимо, видела обоих. Ваш - на диване, мой - на кровати. Сопят себе в четыре дырочки...

- Но вы уверены, что они - там?

- Да уверена, уверена! Вот, дверь открыла и сейчас на них смотрю, отозвалась мать одноклассника. - А в чём дело-то?

- Спасибо вам огромное... - Благой засмеялся и понял, что близок к истерике. - Вы только, пожалуйста, Олегу не говорите, что я посреди ночи звонил...

Осторожно, словно боясь разбить, опустил трубку на аппарат и остался сидеть на кровати, тупо глядя перед собой.

- С кем это ты..? - удивилась Настя, входя в комнату.

Благой поднял голову и тут только вспомнил, что жена ещё с вечера засела готовить лабораторный отчёт. Ему вдруг показалось очень важным сообразить, то ли Настя уже встала, то ли так и не ложилась. Он хотел спросить её об этом, но тут опять зазвонил телефон. Благой ощутил новый приступ ужаса и мгновенно схватил трубку:

- Да!..

- Это квартира Бориса Дмитриевича Благого?..- спрашивал пожилой женский голос. И были в нём такие какие-то интонации, что Благой догадался: да его ж просто разыгрывают!... И прошлый звонок - тоже розыгрыш!.. Вполне сволочной, конечно. Сидит ночная компания, может, даже в редакции, звонят, развлекаются...

Это сколько надобно выпить, чтобы 'подшучивать' над человеком, приглашая его опознать погибшего сына...

- Да, это квартира Благого Бориса Дмитриевича, -| ответил он мрачно. Дальше что, идиоты?

В телефоне помолчали, потом голос смущенно заговорил:

- Простите, Борис Дмитриевич, я, наверное, вас разбудила... Я мама Лёши Корнильева, вашего практиканта... Извините ещё раз, я, наверное, зря... Понимаете, он вечером позвонил, сказал, едет... И вот... до сих пор... Вы случайно не знаете, он не мог где-нибудь..?

Благому понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы переварить эти слова. А потом он с ужасающей ясностью понял, что никакой это не розыгрыш. Это звонят настоящие родители Лёши. И ещё он понял, что сейчас успокоит Лёшину маму неопределённо-оптимистичным ответом ('видите ли, у нас в редакции так много сотрудников... кто-то мог прихватить его на задание... он ведь мальчик интересующийся, увлёкся...'), а сам уже через минуту будет звонить капитану Батурину и назовёт ему предполагаемое имя белобрысого паренька, подобранного мёртвым на автобусной остановке... Положит трубку, быстро оденется, схватит на улице частника и, не дожидаясь утра, помчится на другой конец города. Помчится в тщетной надежде, что опять вышла ошибка и несчастный паренёк окажется посторонним. Не Лёшей...

Голову снова разбивал изнутри молот. Борис Дмитриевич вспомнил, как не очень давно мысленно отрекался от непутёвого сына, как мечтал видеть на его месте Лёшу...

- Вы только, ради Бога, за него не волнуйтесь,- проговорил он уверенно и спокойно. - У нас в редакции очень много сотрудников... да... он ведь мальчик интересующийся, увлёкся... а что не позвонил, так вы же понимаете, не всюду есть телефон...

Вернувшись домой, Валентин Кочетов сразу устремился на кухню. Сегодня ему пришлось-таки перенервничать, и теперь он был готов проклясть всё на свете. И чёрт его дёрнул избрать способ ликвидации, требовавший непосредственного контакта с объектом!.. Проверить себя, видите ли, захотел. На подвиги потянуло. Под Скунса от большого ума вздумалось закосить?..

Валентин вытащил из морозильника стеклянную плошку с бараниной под майонезом, сунул её в микроволновку и стал нетерпеливо расхаживать по кухне. Как гласил ценник в магазине, мясо было норвежского происхождения. Валентин почему-то вспомнил об этом и внезапно ощутил зверское раздражение. Своих-то баранов куда всех подевали? Съели уже?..

...Он удачно выбрал момент, удачно прикинулся пьяным, удачно сблизился с 'клиентом' и пырнул его тонкой иглой, целясь в бедренную артерию... Спокойно ушёл и занял наблюдательную позицию на выходе из метро... Вот тут-то началась нервотрепка. В некоторый момент он даже решил, что промазал и удар не оказался смертельным, - парень продержался на ногах много дольше, чем ему полагалось бы. А когда наконец он миновал стеклянные двери и свалился, всё дело чуть не испортила какая-то девка,