тележку и покатила её мимо поста, мимо посторонившихся сестры и врачихи. Но когда проезжали стол с раскляченным на нём компьютером, Коля властно приказал:
- Погоди!
- Тебе отдохнуть бы...- робко возразила она. Коля огрызнулся:
- А то перетрудился совсем!
Ничего не поделаешь, пришлось тормозить. Наташа остановила тележку и вдруг поняла, что чуть не сделала очень большую ошибку. Её брат впервые за месяцы чем-то серьёзно заинтересовался, впервые повёл себя почти как в те баснословные времена, когда был деятелен и здоров. А она хотела увезти его обратно в палату, чтобы он по-прежнему смотрел в потолок!..
...Компьютер перезапустился, и картинка на дисплее упрямо свернулась в ту же самую трубочку. Гений полез в сумку, валявшуюся у него под ногами, и вытащил дискету. Страховочную, сообразила Наташа. Когда она у себя на работе ставила какую-нибудь серьёзную новую программу, она тоже от греха подальше обязательно запасалась такой... Новый перезапуск привёл дискету в действие. Экран сделался чёрным, лишь в углу засветилась угрюмая серо-белая подсказка системы. Гений помедлил, словно перед решительным стартом. Потом стремительно набрал длинную строчку команды (в которой Наташа ровным счётом ничегошеньки не поняла). Снова помедлил. Нервно погрыз ноготь. Занёс палец над клавишей ввода...
Медички благоговейно помалкивали.
- А ну стой! Ты что творишь, гад!..- неожиданно зарычал Коля. - Тебя что, вчера с курсов для малограмотных выгнали?!
- Коленька...- испугалась Наташа. А гений, чьё терпение наконец лопнуло, развернулся вместе со стулом и яростно завопил:
- Да катись ты на хрен отсюда!.. 'Мне сбоку видно всё', да?.. Я бы посмотрел, как ты сам бы с этой дурой управился!..
Коля не остался в долгу:
- Да небось. У меня хоть весь ум в волосы не ушёл. Объяснил бы, как надо, так ведь всё равно не поймёшь..
Гений покрылся мухоморными пятнами... и вдруг шваркнул клавиатуру ему прямо на грудь:
- Ну, валяй, покажи класс!.. Слабо?!! Коля дико посмотрел на экран. Потом на собственную безвольную руку в двух сантиметрах от клавиш... И страшно напрягся всем существом, приказывая пальцам двинуться вперёд. Достать. Дотянуться...
Пальцы вздрогнули, сдвинулись и поползли. Мучительно-медленно поползли к клавишам, которых девять месяцев не касались...
Он взмок от усилия, пока бесконечно долго набирал правильную команду. За это время успело произойти многое. Врачиха молча и ловко закатала ему рукав на левом плече, стиснула остатки мышцы и воткнула шприц, который, оказывается, с самого начала держала наготове в кармане. Сестра исчезла за углом, тут же выкатила целый стеллаж всякой аппаратуры и принялась налеплять электроды Коле на руки и грудь. Когда на пост влетел неизвестно кем вызванный Ассаргадон, Коля как раз нажимал 'ввод', причём гений придерживал клавиатуру, чтобы ему было удобней. Экран дисплея моргнул и засветился победной радугой 'Windows'. Коля сморгнул с ресниц пот и хрипло потребовал:
- Мышь!..
Дальнейшие часа полтора или около этого слились для Наташи во что-то невнятное и сплошное. Она смутно помнила, как гений закладывал волосы за уши и
деликатно помогал её брату, в восторге следя за работой настоящего мастера, а потом, когда Коля разрешил ему вернуться за спасённый компьютер, себя же позволил наконец увезти для дальнейших медицинских мероприятий, - гений посмотрел на Наташу, широко улыбнулся ей и заговорщицки подмигнул. Только тут она всё поняла, всплеснула руками и отчаянно разревелась - чтобы немедленно оказаться в уютных объятиях 'эстонского националиста'. Беловолосый гигант увёл её на диван и стал гладить по головке, давая всласть отреветься.
Довольный Ассаргадон вышел к ним с видом киношного хирурга, который появляется из операционной с хрестоматийным: 'Жить будет!..' Наташа бросилась ему навстречу и увидела, что он вертел на пальце знакомые ключи от 'Лесника'. Он протянул их Эйно Тамму:
- Съезди, пожалуйста, с Наташенькой в Пушкин за мамой. Пора уже её серьёзно обрадовать...
И тут Наташа сделала нечто такое, чего ещё сегодня утром ни в коем случае не могла бы от себя ожидать. Она стремительно обняла Ассаргадона за шею и крепко поцеловала его в смуглую щёку. Потом страшно смутилась и удрала по коридору следом за Эйно, оставив ассирийского принца медленно, но блаженно краснеть.
Блаженны нищие...
Валентин Кочетов лежал в неудобной узкой дыре и от нечего делать поглаживал ствол маленькой бесшумной винтовки. В одном ухе у него сидело крохотное устройство, каждые десять секунд издававшее негромкий писк определённого тона. Когда тон изменится, это будет означать, что 'объект' миновал площадь Победы и полным ходом движется к аэропорту. Новое изменение тона - вышел из автомобиля и вот-вот появится в поле зрения...
Дальнейшее было предопределено.
'Объект' с охранниками и свитой приблизится к стойке, где регистрируют пассажиров, вылетающих в Архангельск рейсом таким-то. Какого хрена финансисту Микешко понадобилось в Архангельске, когда конечной целью его поездки были Багамские острова, Валентин не знал и знать не хотел. Его интересовали только технические стороны дела. Если бы Микешко надумал сразу отвалить за кордон - в Пулкове-2 маленький вестибюль и кругом тьмущие тьмы иностранцев. Ну никаких условий для нормальной работы. А если бы 'объект' намыливался в Москву - опять же отдельный вход и всё впритык, всё на глазах у народа... То ли дело здесь! Громаднейший зал, мельтешение, суета, красота.
Полное благолепие.
Правду сказать, Валентин отлично бы справился и в Пулкове-2, и в московском терминале. Но грех жаловаться, если тебе облегчают задачу.
...У стойки наперерез 'объекту' устремится классический командированный с портфелем и чемоданом. Вполне возможно, что вскоре после этого у него начнут проверять документы и он окажется университетским биологом - из тех сумасшедших, которые ещё таскаются по северам, на свои деньги вылавливая в Белом: море каких-то мерзких рачков. Но это потом, а пока он ни в коем случае не захочет пропускать 'буржуина' без очереди. Это страховка для Валентина. Всё рассчитано таким образом, чтобы 'объект' повернулся кругом и дал как следует себя рассмотреть. Перестраховщики... Валентин был мастером. Он узнал бы 'объект' и в профиль, и сзади. Уже не говоря про анфас. Средний рост, преждевременная полнота, редеющие русые волосы, в которых так и не успеет оформиться лысина.. Одутловатая бледная физиономия, сильные очки, несколько неуклюжие, медлительные движения...
На самом деле Михаила Матвеевича Микешко знала в лицо вся страна. Но не всякий умеет сопоставлять увиденное на фотографии или экране - с живым. Валентин умел, и неплохо.
...Так вот, покуда охрана будет пререкаться с настырным биологом (тихо-тихо и вежливо, нам ведь не нужны инциденты), Михаил Матвеевич волею судеб повернётся, и Валентин посмотрит ему в глаза. И одновременно чуть пошевелит пальцем, отправляя по назначению пулю. Очень маленькую пулю, практически летающую иголку. Такую маленькую и незаметную, что в первые критические секунды никто ничего не поймёт. Стало вдруг человеку плохо, и всё...
И всё.
Это вам не противотанковая граната за батареей в подъезде. И не шумный расстрел 'Мерседеса' из десятка стволов. Это - класс надо иметь...
Приёмничек в ухе негромко, размеренно пикал. Пиканье было довольно противного тембра, специально подобранного так, чтобы не навевало дремоты. Валентин осторожно пошевелился. У него слегка затекли ноги и чесался живот. Тут задремлешь, пожалуй!
Он висел между перекрытиями, вознесённый аж за потолок гигантского зала, и был невидим извне, хотя сам видел всё. Сквозь маленькие отверстия материала, призванного поглощать звук.
У стойки архангелогородского рейса начали регистрировать пассажиров. Их было немного: народ, когда-то штурмовавший авиакассы, в наше просвещённое время сидит дома или, если уж вусмерть приспичит, путешествует поездом. Валентин нашёл взглядом 'биолога'. Тот невозмутимо стоял за колонной и читал 'Книжное обозрение'. Мимо колонны как раз проходил рослый, красивый милиционер, в котором можно
