'четыреста восьмого', и вслух рассмеялся. Ему вдруг вспомнилась удивительная картина, которую он не так давно наблюдал на площади Восстания. Два 'Запорожца', стоявшие на припаркованных трейлерах. Оба выкрашенные в одинаковый яично-жёлтый цвет и со всеми признаками спортивного оснащения - вроде разных там дуг безопасности на месте снятых задних сидений и смахивающих на пропеллеры вентиляторов, установленных перед воздухозаборниками... Кто с кем на них состязался и за какие призы, так и осталось неведомо.

А если серьёзно - можно было бы (как иногда и поступал Снегирёв) прямо сейчас позвонить Нине и поинтересоваться, не надо ли чего купить по дороге. Жуков нашёл глазами место, где мог бы присутствовать, но не присутствовал телефон, и мысленно пробежался по содержимому домашнего холодильника. Хлеб! почти сразу осенило его. Утром было меньше полхлеба, да наверняка ещё потратили за обедом...

'Москвич' уже пересёк Кузнецовскую и резво катился вдоль парка Победы, одолевая последние сотни метров до дома. Здесь имелся хороший круглосуточный магазин, но Валерию Александровичу он всегда казался дороговатым. Зато возле самого дома, буквально под окнами, стоял один нетривиальный ларёк. В какой бы поздний час Жуков ни возвращался домой, там горел свет и происходила торговля. Большую часть ассортимента составляли спиртные напитки, причём на удивление хорошего качества. А с напитками самым странным образом соседствовали печенье и хлеб...

Ларёк стоял на углу, в узком проезде между шестиэтажным жуковским домом и небольшим сквером, отделявшим его от проспекта. Валерий Александрович подъехал впритирку, загнав безропотный 'Москвич' правыми колёсами на тротуар, и выскочил наружу этаким киногероем, которые против всех жизненных реалий не только не ставят свои машины на сигнализацию, но даже не запирают на ключ. Логика режиссёров, ставивших подобные эпизоды, оставалась Жукову непонятна. Действие фильмов, как правило, происходило на оживлённых улицах, кишащих народом, совсем не обязательно честным. Другое дело сейчас, когда что на Фрунзе, что на проспекте, в какую сторону ни посмотри - на километр никого...

Валерий Александрович наклонился к окошечку ларька, вытаскивая кошелёк:

- Скажите, 'Дарницкий' свежий у вас?

- Всё свежее, - отозвался молодой продавец. Действительно, запах из окошечка распространялся такой, что в животе поневоле начинало урчать.

- Давайте, - Жуков протянул деньги.

Он уже держал в руках аппетитный тёплый кирпичик, завёрнутый в полиэтиленовую плёнку... когда за спиной резко, точно выстрел, хлопнула дверца машины, и двигатель, только что спокойно работавший на холостых оборотах, протестующе взвыл. Валерий Александрович обернулся, холодея от невозможности происходящего... В лицо ему, заляпав очки, полетела снежная каша из-под колёс.

'Москвич' удалялся вроде не особенно быстро, но догнать его никакой возможности уже не было. Внутри автомобиля виднелся смутный силуэт пригнувшегося к рулю человека. Жуков зачем-то пробежал следом с десяток шагов, потом остановился. Светофор на перекрёстке безмятежно лучился зелёным. 'Москвич' пересёк проспект, и его кормовые огни скоро пропали из виду.

- Кошелёк забыли!.. - окликнул Жукова продавец...

На площадке возле парадной стояла серая 'Нива' со знакомыми номерами. Когда Валерий Александрович поднялся на лифте и позвонил в свою дверь, ему открыл Снегирёв. Он недавно привёз Стаську из Парголова и по обыкновению был оставлен Ниной Степановной ужинать.

Ему хватило одного взгляда на вернувшегося хозяина дома.

- Что случилось? - сразу и без лишней деликатности спросил Алексей.

- Машину украли, - столь же прямо ответил Жуков. Он кое-как унимал колотившую его нервную дрожь и старался не смотреть на жену и воспитанницу, появившихся в прихожей. Скрыть от них случившееся или отложить объяснение 'на потом' было одинаково невозможно.

Нина начала поднимать руки к лицу... Стаська открыла рот и закрыла, ничего не сказав. Рекс обводил всех мрачно-вопросительным взглядом. Он чувствовал овладевшие людьми напряжение и растерянность. К его большому сожалению, внешних врагов или иных виновных не наблюдалось.

- В милицию позвонил? - спросил Снегирёв. Жуков кивнул.

- Дядь Валь, вы только не переживайте, пожалуйста, - проговорила Стаська решительно. - Вы только не переживайте.

Она, можно сказать, выросла в жуковском гараже. Валерий Александрович знал, что она считала 'Москвич' живым существом и членом семьи.

- Валера, ничего не случилось, - подхватила Нина Степановна.- Ты только скажи, они тебя самого не..? Жуков покачал головой и опустился на стул.

- Ну, значит, и горевать не о чем,- сказала Нина. - Всё обойдётся.

Валерий Александрович промолчал, глядя в пол. Надо было снимать уличные ботинки и вообще жить дальше. Ведь не помрёт же он, действительно, прямо тут и теперь. Наверное, со временем всё как-нибудь обойдётся и образуется. Даже вернётся способность думать о чём-либо, кроме удаляющихся красных огней и грязных брызг на лице. Наверное, так всё и будет. Но сначала он немножко посидит здесь. Просто посидит, не шевелясь и ничего не предпринимая...

Стаська крепко обняла его:

- Дядь Валь, может, из милиции сейчас позвонят и скажут - нашли... Мало ли как бывает...

- Конечно, - сказал Жуков. И тоже обнял воспитанницу.

Снегирёв понял, что Валерий Александрович находится в надёжных руках. Он подозвал Рекса и пошёл с ним на улицу. Отсутствовал он минут двадцать пять, в течение которых не произошло никаких телефонных звонков, и вернулся с бутылочкой очень хорошего коньяка. Алкогольные запросы Жукова были ему отлично известны - по большим праздникам стопочка чего-нибудь наподобие 'Монастырской избы'. Алексей извлёк из буфета стеклянный стакан и, не спрашивая согласия, пододвинул Валерию Александровичу:

- Пей.

Стаська уловила момент, когда Снегирёв отправился мыть руки, и шёпотом спросила его:

- Дядя Лёша, как вы думаете... только по правде... найдётся 'Москвичик'?..

Как хотелось бы ей услышать от него твёрдое 'да'!.. Снегирёв молча вознёс яростное проклятие судьбе. Нельзя так обращаться с людьми. Особенно с маленькими девочками, у которых и так уже отняли очень многое. И очень многих...

- Я не знаю, Стасик, - ответил он честно. - Давай будем надеяться.

Он просидел у Жуковых до утра. По ходу дела Валерий Александрович перешёл с ним на 'ты', прекратив наконец одностороннее 'выканье'.

- У отцова знакомого в Москве один раз машину угнали, - рассказывал он Снегирёву. Неожиданный взрёв мотора и брызги из-под колёс... Не думать... Старую 'Волгу'. Давно... Так он её на другой день сам обнаружил. В каком-то дворе. Замочек в водительской двери сломан, а всё остальное на месте. Он скорее в милицию, мол, устройте засаду, тёпленькими возьмёте. А те - ах, нашлась? Очень хорошо, ваше дело закрыто...

Бутылка 'Наполеона' давно опустела, но Жуков оставался трезвым как стёклышко.

- А ещё случай был - увели у одного автомобиль, а с ним через забор жил вор в законе. Мужик к нему, так и так, помоги, мол, сосед... Тот выслушал, успокоил. И наутро - вот она, родимая, стоит под окошком...

Часа в три Нина Степановна ушла спать (вернее, без сна крутиться в постели), а Стаська, Рекс и двое мужчин остались на кухне. Валерий Александрович вспоминал всё новые истории о чудесном возвращении пропавших машин. Стаська зачарованно слушала. Жуков говорил и говорил, косясь на телефон, стоявший посередине стола. Но телефон так и не зазвонил.

Визит хорошистов.

Какой-нибудь гэбист или серьёзный бандит с ума сошёл бы от счастья, заполучив сведения, хранимые в потёртых, с вываливающимися страничками записных книжках Благого. Но, как и всякая медаль, дремучее изобилие записей, фамилий и цифр имело обратную сторону. Очень часто Благому срочно требовалось что-нибудь разыскать, и тогда он готов быть взвыть от отчаяния, листая одну книжку за другой и не находя нужного.

Когда в доме завёлся компьютер - мощный дорогой 'ноутбук', подаренный Насте в Германии, на ихтиологической конференции, - Борис Дмитриевич решил быть современным человеком и прошерстил свои