пенсионерам, надомную работу устраивает. Такую выгодную, между прочим, что вы не поверите. Государство отмахивается, а вот нашлись же люди, помогают... Все, конечно, хотят, но я ведь ему тоже вроде родной...

- Тётя Фира, я вас умоляю...- застонал Снегирёв.- Вы не помните, во времена, когда не было ещё никакого бандитизма, а только мелкий промысел, случилось в Питере одно занятное мошенничество?.. Приходили люди, говорили, что они из газовой службы, и просили жильцов для их же блага помочь сделать 'контрольный замер'. То есть чисто вымыть две молочные бутылочки и оставить на ночь возле плиты - чтобы, значит, газ, если вытекает, туда набирался. А рано утром завязать горлышко бумажкой, надписать номер квартиры и выставить за дверь на площадку. Бутылки, мол, соберут и увезут на анализ. И если всё будет в порядке, то хозяев больше и беспокоить не будут. Народ, конечно, бутылочки выставлял. И, что самое интересное, ни к кому плиту чинить так и не пришли. Молочные бутылки в те времена, помнится, по пятнадцать копеек сдавали... Вам ни о чём это случайно не напоминает?..

Тётя Фира открыла рот, чтобы с жаром опровергнуть его домыслы и доказать, что выгодный проект 'ННБ' ничего общего с 'мелким промыслом' отнюдь не имел. Однако в это время за стенкой тихонько пискнул компьютер, и Снегирёв, извинившись, вылез из-за стола. Эсфирь Самуиловна проводила его глазами...

Два Александра и третий - Пушкин

В тот вечер, когда Саша Лоскутков вызвал к матери маленького тёзки-Шушуни, Вере Кузнецовой, 'скорую', ехать в больницу она отказалась. Обморок, который случился от усталости - так они тогда решили,- скоро прошёл. Саша под причитания Надежды Борисовны перенёс молодую женщину в комнату, на диван, и почти сразу она открыла глаза. К приезду 'скорой' она уже могла сидеть и разговаривать.

- Сейчас обмороки у женщин не редкость, - сказал пожилой врач.- Плохое питание, всё детям, себе ничего, у половины - пониженный гемоглобин...

Что-то ему не понравилось в лёгких у Веры, он и предложил больницу.

- Вас в стационаре спокойно посмотрят, а так - сколько времени потеряете на свою поликлинику, - говорил он, выписывая рецепт.

Но Вера, прижав к себе испуганного Шушуню, лишь отрицательно мотала головой.

- Хорошо, как хотите, только дайте мне слово, что обязательно пройдёте обследование!

Дать слово нетрудно... Однако наутро вместо поликлиники Вера вновь отправилась с подругой на овоще-базу рыться в гнилье. Врач оказался неравнодушным, он звонил, напоминал, и Вера в конце концов соврала, что обследовалась. 'Ничего не нашли, - сказала она и сама почти в это поверила. Спасибо вам большое за беспокойство'.

Облегчение действительно вроде бы наступило, но ненадолго. Вера стала просыпаться среди ночи от жжения где-то внутри, около сердца. Потом однажды, закашлявшись, выплюнула сгусток крови, но превозмогла слабость и в очередной раз отправилась на работу... чтобы свалиться прямо в вагоне метро.

- Совсем Верочке плохо, врачи затемнение в лёгком нашли,- сказала её подруга, Татьяна Пчёлкина, когда они с Лоскутковым встретились на лестнице. Мы с ней завтра в храм пойдём, молиться будем о ниспослании выздоровления. Не хотите присоединиться? Очень полезно...

Татьяна была кандидатом технических наук, но институт, где она прежде работала, зачах совершенно, а на новое место устроиться так и не удалось. Уже больше года Татьяна промышляла на овощебазе и за это время сделалась православной до невозможности. Она принадлежала к поколению, выросшему при государственном атеизме: ни о христианстве, ни о прочих религиях ничего толком не знала. Она и теперь знала не больше. Зато исправно ходила в церковь, соблюдала посты и ставила свечки. Она была убеждена, что это и есть православная вера.

- С затемнением надо лечиться немедленно, - сказал Саша. Он представил себе забранные стеклом образа и вереницы молящихся, друг за дружкой целующих это стекло.- А в церковь... Мороз на улице, ей в постели бы полежать...

- Ошибаетесь! - возразила Татьяна таким тоном, что он сразу понял разубеждать бесполезно. - Главное, чтобы душа была Господом просветлена, иначе и лечение не поможет. А когда человек о Боге думает, к нему и болячки не пристают!

Шушуня выбежал в прихожую на звонок и, как только открылась дверь, повис у 'дяди Саши' на шее. С тех пор, когда Лоскутков подобрал его, потерянного в метро пьяным отцом, мальчик очень к нему привязался. Ходил с ним гулять и явно гордился, шагая мимо дворовых мальчишек.

- Верочка-то, слава Богу, уснула... Приходила сейчас эта её Татьяна, всю мебель мне святой водой перебрызгала, - шёпотом пожаловалась Шушунина бабушка, Надежда Борисовна. - Врачи в больницу посылают, а она в церковь тащит... Я было спорить, а потом думаю: пусть сходит, вдруг правда поможет...

Про Вериного мужа Саша спрашивать не стал. Войдя, он засёк его в квартире на слух: Николай сидел возле постели жены и пребывал в непривычной для себя трезвости. Он не вышел поздороваться с Лоскутковым. Саша однажды тряханул его в четверть силы за шкирку, и с тех пор гражданин Кузнецов стал его смертельно бояться.

- Дядя Саша, - Шушуня уже стоял в тёплых ботиночках, и бабушка Надя застёгивала на внуке голубенький комбинезон, - а вы мне стихи рассказывать будете?

Лоскутков улыбнулся:

- Обязательно. Ну, тёзка, двинулись. Шагом марш!

- Шагом марш, - весело отозвался Шушуня.

Надежда Борисовна смотрела в окошко, как они шли через двор... Господи, ну почему Верочка вышла замуж не за такого вот Сашу, а за пьяницу Николая?.. Всё ж было ясно с самого начала, когда Вера только- только привела парня знакомиться, а он сразу полез к Надежде Борисовне с пьяными поцелуями, называя мамашей. Должно быть, принял для храбрости, только не пресловутые сто грамм, а существенно больше. Она, помнится, брезгливо отстранила его: 'Протрезвеешь, тогда и знакомиться будем'.

'Я его перевоспитаю, мама, он мне обещал! - успокаивала Вера.- Он меня любит!..'

С тех пор Николай дважды пытался 'завязать' с выпивкой: в первые месяцы после свадьбы и потом, когда родился Шушуня. Понадобилась Верина болезнь и, может быть, лёгкое вразумление с Сашиной стороны, чтобы он сделал третью попытку. Насколько серьёзную?.. В чудеса давно уже что-то не верилось...

Надежда Борисовна услышала, как в комнате тяжело закашлялась Вера, и ощутила в сердце знакомую ледяную пустоту. Она хоть и запрещала себе даже думать о том, что же будет, если дочь не поправится, но в глубине души ото дня ко дню зрел страх...

Вздрогнув, пожилая женщина снова посмотрела в окно. И увидела, как Лоскутков, выбравшись на газон, учит её внука ловко кувыркаться в снегу.

- Перевёрнуто корыто,

Под корытом - крот!

Перевёрнуто корыто,

На корыте - кот! - читал Саша обещанные стихи.

Он когтями по корыту скрежетал,

Но крота из-под корыта не достал!

Крот же, лёжа в темноте,

И не думал о коте.

Думал крот, что в этом зале

Звуки музыки звучали.

Думал он: 'Какой талант

Неизвестный музыкант!..'*

*Стихи А.А.Шевченко.

- Это Пушкин написал?..- по обыкновению поинтересовался Шушуня. Видимо, их правильно воспитывали в детском саду, но Саша, усмехнувшись, ответил:

- Нет, не Пушкин.

- А кто?

- Ну... Один человек...

Нелюбимая у окна

Дом стоял в глубине квартала, отгороженный от шумной улицы корпусами других зданий и скоплением угловатых обрубков, когда-то