конечно, дело важное. Дом взлетит - да и хрен с ним, зато рыбки живёхоньки...
Кикбоксер что-то прикинул про себя и оставил дверь распахнутой настежь.
- Набирается-то откуда? - спросил Мошка. - Техника по этому делу вся фирменная... плита там, ё... и ваши мастера ставили, бабок немерено слупили... А оно что теперь?
- Трубы! - Аварийщик притопнул ногой по мёрзлой земле. - Такие трубы говённые, что - мамочка моя мама... Он и прёт из-под земли, то тут, то там... Может, слышали, под Новый год в Кронштадте рвануло?.. Вы, пацаны, народ, вижу, серьёзный, генподрядчика бы поймали да...
Все трое тотчас ощутили лишённую цвета и запаха смерть, грозившую незаметно подобраться к ним из-под земли, и невольно отступили от дома на шаг или на два. Кулаки, нож, пистолет - это было понятнее!..
Тосол же припомнил, как его отчим проверял, 'сифонит' или нет на кухне газовый кран. Зажигал спичку и водил ею в воздухе около крана, прислушиваясь, не трещит ли огонёк. Тосолу пришло в голову использовать методу приёмного родителя: неведомый прибор, показывавший чёрт знает какую фигню, внушал смутное недоверие. А тут - всё сразу ясно. Тосол вытащил зажигалку.
- Эй, эй!.. - Аварийщик так и шарахнулся к своей 'Ниве'. - Эй, ты погодь, я на пятьсот метров отъеду, и тогда - с Богом...
Тосол замер в раздумье, аварийщик же, косясь на него, нажал кнопку маленькой рации:
- Никодимыч, я на месте... тут, слушай, свищет вовсю, прибор аж зашкаливает...
- Людей вывел? - долетело в ответ сквозь треск и шумы.
- Так точно, - газовщик вдруг накрыл микрофон горстью и кивнул в сторону дома: - Кто там ещё, скажите им, пускай ноги в руки!..
- Да все здесь, - буркнул Мошка.
- Машину когда ждать? - закричал в рацию газовщик.
'Тёзка' решительно выдернул у него аппарат:
- Вы там, разэтак, что вообще происходит? Для начала его устало обматерили, попутно представившись заместителем начальника управления газификации по Ленобласти Александром Никодимовичем Кесселем. Потом 'тёзке'-Никите доходчиво растолковали, что завтра в программе 'Время' запросто могут показать очень интересный сюжет. В разделе трагедий и катастроф. С живописными кадрами большого огненного столба, отражающегося в Сестрорецком Разливе...
- Мы охрана тут, - сурово объяснил 'тёзка', когда наконец сумел вставить словечко. - Авария не авария, а посторонних в дом пустим, только когда начальник позволит...
И продиктовал номер базылевской 'трубы'. В ответ его снова обматерили в самых лучших традициях, добавив, что такую охрану надо вешать за определённое место, посулились пустить хозяев дома по миру штрафами, велели ждать звонка - и объявили конец связи.
Газовщик забрал свою рацию и закинул её на сиденье машины:
- Ну, вы, пацаны, как хотите, а мне ещё восемь точек надо объехать... Потом оглянулся на особняк: - Так вы всё, что ли, там выключили? Внутри?..
- Всё, - сказал 'тёзка'.
- Да всё вроде...- пожал плечами Тосол.
- Точно все - или 'вроде'? - рассвирепел газовщик. - Вы-то себе взлетите и в рай, а я, значит, из-за вас на нары садись?
Парни переглянулись.
- Проверить бы...- неуверенно начал Мошка.
- Не ссы, - придержал его 'тёзка'. - Ему надо, сам пускай и идёт. У него вон и противогаз есть...
Для пленников, запертых в подвале, предшествующие события выглядели совсем по-другому. Вспыхнули неблагословенной зарёй прожекторы по углам, и над головами заскрипел открываемый люк...
- Они?.. - Даша прижалась к Никитиной спине, её затрясло. - Они? Это они?..
Никита не ответил, лишь дыхание яростно сипело и свистело в отбитых лёгких. Он медленно подобрал под себя ноги, пытаясь приподняться хотя бы на корточки. Поза вышла скособоченной и неловкой, потому что пальцы на ногах остались не все, а те, что оставались, были поломаны, и браслет на перебитой руке не просто мешал встать - почти совсем не давал двигаться. Даша судорожно стягивала на себе куртку, чувствуя, как от страха и слабости накатывает дурнота.
В подвал спустился кудрявый голубоглазый 'тёзка' Никиты, которого, надо сказать, тот своей единственной рукой задушил бы с особенным удовольствием, дай только случай. Даше, похоже, тоже было что припомнить красавчику - Никита услышал, как застучали у неё зубы. Но 'тёзку' в данный момент она не интересовала. Он принёс с собой гладкий деревянный шест, собираясь приступить к любимому развлечению.
Никита никогда раньше не интересовался боевыми искусствами и только здесь, в подвале, узнал, что такой шест может служить не только палкой для швабры, но и очень изощрённым оружием. Конечно, любой палкой можно ударить. Ну, там, ещё ткнуть, как копьём... 'Тёзка' проделывал со своим шестом тысячу и один фокус. Шест гудел, жужжал, порхал и вращался пропеллером без всякой видимой зависимости от движения рук. И было невозможно предугадать, когда он метнётся и выстрелит в твою сторону. Хлестнёт, вышибая искры из глаз, или ужалит торцом, да так, что покажется - проткнули насквозь... Может быть, это выглядело красиво. Со стороны... 'Тёзка' приблизился, рассеянно подкидывая шест в руке и вроде бы даже не очень глядя на пленников. Никита уже знал, что сейчас будет, и впился в своего мучителя взглядом, и, как всегда, ничего не успел предпринять. Шест ударил его точно в изувеченный локоть, и Никита, задохнувшись, начал оседать на пол.
А вот дальше случилось кое-что такое, чего не ждал уже 'тёзка'. Девка, которой полагалось бы валяться при смерти или вовсе подохнуть, пружиной взвилась на ноги и кинулась на бандита, метя пальцами и ногтями в глаза. Сил у Даши оставалось очень немного, её подняло на ноги что-то, чего она сама в себе не подозревала. Ей было уже не до интеллигентских комплексов по поводу 'превышения самообороны', её не сдерживали опасения типа 'мне же хуже будет, если я его разозлю'. Терять было нечего, кроме опостылевшей жизни, и глаза оказались бы выцарапанными, сумей только она до них дотянуться... .
Конечно, мастер боевых искусств её до своей физиономии не допустил. Грош была бы ему цена, если бы такое произошло. Даша получила шестом поперёк живота, её согнуло, отбросило, она сползла по стене и осталась лежать. Никита пытался вновь приподняться, по-волчьи щерил зубы, ещё оставшиеся во рту. 'Тёзка' только собрался их капитально ему поубавить, когда сверху, из люка, его окликнул Тосол, и было похоже - там что-то стряслось. Что-то, требовавшее безотлагательного присутствия всех.
Дело прежде всего! 'Тёзка' перехватил шест и невесомо взбежал по ступенькам. В конце концов, он в любой момент успеет вернуться...
Бухнула, опускаясь, крышка, тяжело шлёпнул уложенный на место ковёр. Погасли яркие лампы, и воцарившиеся сумерки сперва показались кромешной чернотой подземелья.
Даша кое-как перевернулась и поползла обратно к Никите, всхлипывая и прижимая к животу обе ладони. Толстая матерчатая куртка отчасти защитила её. Никита тяжело, со стоном дышал в темноте. Но Даша ткнулась лицом прямо в его руку, протянутую навстречу, и он молча притянул её к себе и обнял так крепко, как только мог.
Их глаза только-только стали заново привыкать к полутьме, когда наверху опять весомо проелозил ковёр и люк стал открываться. Лампы, правда, почему-то не загорелись, но Никита никакого внимания на это обстоятельство не обратил. Он думал про свою правую руку. Сколько раз ему казалось, что под кожей она держалась на ниточках и от резкого движения может оторваться совсем!.. Так, может быть, ровно это и сделать?.. Отгрызть себе лапу?.. Рвануться последним усилием обречённого тела - и оставить руку в капкане, отвоевав секунды свободы?.. Может, он сразу свалится и умрёт от болевого шока, а может, и нет, и тогда...
...Человек, спрыгнувший в погреб, оказался внизу и около них едва ли не прежде, чем они его успели заметить. Что-то негромко щёлкнуло, и Никита почувствовал, что отрывать себе руку больше не надо - она свободна и так. В благодарность он было протянул свою левую, ещё относительно крепкую и ещё способную во что-то вцепиться, прямо туда, где смутно угадывалась глотка неожиданного пришельца. Тот увернулся и буркнул вполголоса:
- Живые? Держитесь... Идти сможете?
