никто не отозвался, даже собака. Осторожно приоткрыв калитку, Михаил убедился, что пес действительно отсутствует, лежала лишь прикрепленная к проволоке тяжелая цепь с ошейником. Оглядываясь по сторонам, Силин прошел к дому, размышляя, не съел ли Васян своего сторожа. Старик иногда потреблял 'пушистую свинину' -- и мясо бесплатное, и целебный жир для его застарелой чахотки.

Зайдя в дом, Силин снова сморщился от устойчивого запаха пропойной нищеты, а потом и поежился. Похоже было, что дядька давно не топил печь, а по утрам на лужах уже хрустел тонкий зеркальный ледок.

Сам хозяин дома спал, сидя на своем единственном лежбище и откинув назад, на засаленную до черноты спинку дивана, седую голову. Михаил осторожно уселся в коварное кресло и с досадой посмотрел на солидную батарею порожних бутылок из-под водки.

'Ну вот, так и есть! Его теперь и пушками не разбудешь'.

Но, словно опровергая его мысли, Васян коротко и мучительно простонал, затем закашлялся, в горле его что-то забулькало, и, приподнявшись с дивана, он начал долго и звучно отхаркиваться в старое ведро рядом со столом. Нумизмат с содроганием подумал о том, сколько он сейчас вдыхает туберкулезных палочек Коха. Размышления его прервал их хозяин, обнаружив наконец в своих роскошных апартаментах гостя.

-- А, Мишка! Пришел. А я тут сижу... разлагаюсь... -- с трудом восстанавливая нарушенное дыхание, заговорил Федотыч, снова откидываясь на подушки. -- Лежать уже не могу... задыхаюсь... Скоро поцелуемся, безносый и курносая...

Он как-то квохчуще хохотнул над своей шуткой, и Михаил по-особому ясно увидел в разрезе расстегнутой рубашки неестественно выпирающие ключицы, серую кожу шеи и кусок синей 'нагрудной живописи', что-то полукруглое и узорчатое.

-- Собака-то твоя куда делась, съел, что ли? -- спросил Силин.

-- А, Чифир? Нет, сучьи свадьбы начались, теперь его все равно на цепи не удержишь.

-- Чем же ты его кормишь? -- не удержался от давно волновавшего его вопроса Михаил. -- Морковкой, что ли?

-- Ты что, этот силос я сам хаваю. Сосед у меня есть, на мясокомбинате работает, в охране. Раз в неделю костей для Чифира приносит, бесплатно.

-- Что ж он такой добрый?

Васька ухмыльнулся.

-- Да, раз Чифир с голодухи всех его куриц ночью передушил. С тех пор он его и подкармливает.

'Сосед, похоже, больше тебя боится, чем собаку', -- подумал Нумизмат, а потом наконец спросил о главном:

-- Ну, ты хоть что-нибудь узнал?

Почему-то он был уверен, что эти дни, деньги, надежды -- все ушло впустую. Прошвырнулся дядька по кабакам, гульнул напоследок жизненного пути. Но тот неожиданно сказал прямо противоположное:

-- Ну а как же. Если я сказал, то что тебе, фуфло буду гнать?

-- Ну? -- нетерпеливо спросил Силин, невольно подавшись вперед всем корпусом. -- Кто?

-- Подломили тебя два моих старых кента, с одним еще на 'крытой' жил, с другим пару раз на пересылке хорошо покнацался. Все я тебе тогда точно раскумекал, и наколка была, и заказ...

Михаил затаил дыхание, но дядька снова закашлялся, правда, на этот раз быстро справился с остатками собственных легких, и, тяжело отдуваясь, закончил свой рассказ:

-- ...Гараня на твое барахло глаз положил.

-- Гараня?! -- удивленно переспросил Нумизмат. -- Это у которого дом на Первомайской, двухэтажный?

-- Да, ты его сам-то знаешь?

-- Нет. Этот дом другая бригада строила, какие-то армяне из Карабаха.

-- Гараня из настоящих блатарей, я его еще юнцом знал, первую чалку он тогда одел. Лет на десять меня помладше. А сейчас все, ссучился. Во всем городе масть держит, пристяжных себе набрал, амбалов, зоны никто не нюхал. Из старой рыгаловки балаган себе соорудил, 'Золотым' назвал..

-- А, это тот бар на пустыре, -- догадался Михаил.

-- Ну, а я тебе про что талдычу? -- даже обиделся дядька. Что делать, если Силин по-прежнему не все понимал из рассказа своего родственничка...

-- Только не пойму, на кой черт ему моя коллекция? -- скорее сам себя, чем Васяна, спросил Нумизмат.

-- А ее у него уже и нет.

-- Как так -- нет? -- поразился Силин.

-- А так. Кенты мои как утром хабар к нему притартали, в 'Золотой', Гараня сразу расплатился. Они еще по пивку не приняли, а он уже все твои железки в Железногорск отправил.

Это был жесточайший удар. Михаил считал, что он уже рядом со своей коллекцией, что она близко, здесь, в Свечине.

-- Что же мне делать? -- растерянно спросил Силин.

-- Что теперь делать? Один хрен, тебе надо на Гараню выходить. Только он тебе адресочек подскажет.

-- Что ж, придется идти к этому бандюге, спросить, зачем ему нужны мои монеты.

Федотыч не засмеялся, просто как-то странно заквохтал, что вызвало новый приступ кашля. Перегнувшись через валик дивана, он долго отплевывался, а когда снова обернулся лицом к Силину, тот с содроганием души увидел на подбородке старика розоватые следы крови.

'Да, жить ему, похоже, действительно не много осталось,' -- подумал он. Между тем Васян отдышался и с подобием усмешки на ввалившихся губах сказал:

-- У меня по зоне как-то была кличка Дурак. Ну а ты, племяш, похоже, по жизни дурак. Гараню на бога не возьмешь, уговорами, и на арапа тоже. Вилы ему ставить надо! Силу свою показать, понял? Ну, прижать надо, лоб зеленкой помазать, чтобы он безносую рядом почувствовал! Но не просто так, надо, чтобы он тебя еще и зауважал. На стойку его держать надо, картину гнать!

-- Как это? -- не понял Михаил.

Дядька долго всматривался в него своими выцветшими глазами, но потом все-таки попробовал объяснить:

-- Иной жульман и пушку на тебя наставит, а глаза-то бегают и ручонки дрожат! Посидеть бы тебе годков десять, все сам бы понял.

-- Да нет, спасибо, -- поперхнулся Силин. -- В зону что-то не тянет.

-- Так что надо тебе как минимум волыну завести перед разговором, -продолжил свои рекомендации Васян.

-- Чего? -- снова не понял Михаил.

-- Ну, пушку, пистолет или обрез. И до самого Гарани тебе трудно будет добраться. Все разгонщики в городе под его началом, магазины трясут. Двое с ним постоянно пасутся, вон как мой шкаф размером, -- Васян кивнул на остатки своей мебели за спиной Силина. Попробовали его грохнуть год назад, да в химкину хату не он, а его амбал угодил.

-- За что же его так?

-- Я ж тебе говорю, Гараня ссучился! Он ведь из настоящих воров, а тут ментов начал прикармливать. Жизнь другая пошла, бодяга. Мы-то все по старинке, по воровскому праву. А Гараня ушлый, быстро все раскумекал...

Он оборвал свою речь, прикрыв глаза, откинул голову на спинку дивана и коротко простонал.

-- Тебе что, плохо? -- спросил Силин, обеспокоившись.

-- А, загнусь, похоже, скоро... Доплываю уже. И жизни как не было, так... Пересылка, вагонзак из детства на кладбище.

-- Может, 'скорую' вызвать? -- тихо спросил Михаил.

Васян только сморщился. С закрытыми глазами его обезображенное лицо казалось еще страшней, просто вставший из гроба покойник.

'А сколько ему лет? Тете Зое сейчас шестьдесят четыре, значит... Федотычу пятьдесят три. Всего на тринадцать лет старше меня!'