платежи с россиян, доходы за пустые бумажки под названием индульгенции.
Честные моисеевцы начали с цехового товарного производства, и прогресс попер. Примерно как на дрожжах. Филиалы «сбербанка» Козимо Медичи как грибы возникли около каждого цеха, отправляя деньги, добытые из воздуха, во Флоренцию мешками. К 1462 году папская казна согласно официальным данным «была наполнена до отказа» (загляните в БСЭ). Настало хорошее время, но ненадолго.
Как и по всей остальной Земле, рядом с торговцами тут же возникли казаки–разбойники из того же племени торговцев по причине «арири» или «карет», я уже забыл, загляните в другие мои работы, например в статью «Перевертыши». Для собственно торговли выход есть, давно известный по древнему Йемену – замок со стенами, а вот для товарного производства, которое стенами обнести – задача трудновыполнимая, выхода не было. Именно поэтому в Западной Европе было забыто древнее слово собственность–товар («пра») и вместо него появилось в Галландии (замену буквы заметили?), перекочевавшее в Англию слово «to war», то есть «на войне», добытое войной, точнее грабежом. И что тут началось! Но вы и сами знаете из традиционной истории, только историки впереди дым паровоза ставят личности, а не систему. А вы попробуйте, перечитайте, держа в голове это мое объяснение. Поневоле согласитесь.
Моисеевцы тут же нашли выход, и не один. Во–первых, они организовали города и не только города, но и магдебургское право и союз городов, Ганзейский. Во–вторых, стали массово перебазироваться на Британские острова, где оборону на «заморском» пространстве можно было организовать эффективнее.
Но и последователи Козимо Медичи (можно я их назову «козимичи» или «медичевцы»?) тоже не дремали. Они, во–первых, взяли разбойников под свой контроль, присвоив им титул рыцарей и за бумажки– индульгенции отправляли их воевать, куда потребуется (и не только в Константинополь), в том числе помогая одним торговцам–банкирам против других торговцев–промышленников–банкиров, чем еще больше ускорили эмиграцию в Британию под видом с неба свалившихся англо–саксов, или как они там у них назывались?
Наконец все устаканилось, но я не буду вас отвлекать, загляните сами в другие мои работы. В общем, козимичи–медичевцы откатились вновь в Испанию–Италию, а моисеевцы остались, в очередной раз сменив фамилию, с «изошедших греков» через протестантов и гугенотов в кальвинистов и даже в просвещенцев. Но самое главное состоит в том, что мешанина из Первозакония и Второзакония все же осталась, до наших дней, что отчетливо видно даже на Европейском Суде по правам человека. Первозакония, конечно, тут меньше чем, например, в России или остальной Азиопе, где его 90 процентов, но все же оно есть, процентов так 30.
4. Великая хартия вольностей и Соборное уложение отца Петра I
Хартия англичанам выдана якобы в 1215 году, а Уложение для русских – в 1649–м. Разница более чем в 400 лет – не шутка, так как про паровоз и пароход, изобретенные всего 200 лет назад, мы уже забыли, что это такое, а всей, даже домашней, неимоверно сложной, нашей электронике всего 50 лет. Да и великий Ньютон умер всего 280 лет назад, раньше которого классической механики вообще не было. Наш мифический царь Петр (см. специальную статью) умер тоже в это же время.
А теперь положим обе эти бумаги на стол перед собой и сделаем некоторые общие выводы, не вдаваясь в мелочи.
1. Козимо Медичи единолично собрал Ферраро–Флорентийский собор, на котором и было основано католичество, в 1438 году. На нем еще присутствовал наш, потом якобы посаженный в тюрьму, патриарх– изменник Исидор. Хотя именно с этого времени мы стали креститься двумя перстами как католики. Почти до обсуждаемого Соборного уложения, перейдя на троеперстие в 1645. А наш самый славный царь Иван III (1462–1505) ежегодно посылал в папскую казну разных товаров общей стоимостью в 8 бочек золота (Карамзин), якобы на защиту Западной Европы от турок. Хотя дураку понятно, что эти совпадения свидетельствуют о нашем католичестве однозначно. Поэтому Великую хартию надо отодвинуть в наши дни хотя бы в середину 17 века, поближе к Соборному уложению, чтобы им было уютно. Тем более что обе они наполовину состоят из славословия христианству.
2. И Хартия, и Уложение синхронно провозглашают отход от папского католичества, англичан – к англиканству, русских – к трем перстам вместо двух. Значит, одновременно папству наступило ку–ку, хотя церковь как незаменимый инструмент одурманивания народа оставалась, у каждой власти – своя собственная.
3. И Хартия, и Уложение в смысле порядка освещения закона как будто сделаны по одному трафарету. Мало того, некоторые фразы идентичны не только в юридическом, но и в лингвистическом смысле. И это не может быть случайностью. Только Уложение в 15 (!) раз длиннее Хартии, и это тоже – не случайность, которой я посвящу отдельный пункт.
4. Дело в том, что Хартия написана для всего английского народа, поэтому она – коротка, Уложение разложило русский народ на множество кучек и для каждой кучки свои, особенные правила. Поэтому оно в 15 раз длиннее, но самое главное в том, что это – азиатчина. Первозаконие тут правит бал, когда в одну кучу смешаны мухи с котлетами, литургия и правосудие, вернее неправосудие, выборочное правосудие, классовое правосудие, все группы народа не равны друг другу. Привилегии для одних, людоедство для других. А теперь вспомните об отмене льгот Путиным для народа и одновременное введение умопомрачительных льгот по числу и по затратам для самого узкого класса владельцев народа. И я не буду продолжать.
5. Только один пример из Хартии: «34. Приказ, называемый Praecipe, впредь не должен выдаваться кому бы то ни было о каком–либо держании и, вследствие чего свободный человек мог бы потерять свою курию». Во–первых, из текста прямо следует равенство народа и это видно даже без перевода на нынешний язык древних малопонятных слов. Эта фраза предназначена для всех, а не для отдельной группы или групп народа. В Уложении же эта фраза переписывается 15 раз для каждой группы народа, причем с таким подробным перечнем изъятий, вставок и различной степени индифферентности, что каждая фраза, переписанная 15 раз становится в 10 раз длиннее только что приведенной. Например: «1. Которые государевы дворцовых сел и черных волостей крестьяне и бобыли, выбежав из государевых дворцовых сел и ис черных волостей, живут за патриархом, или за митрополиты, и за архиепископы, и епископом, или за монастыри, или за бояры, или за околничими и за думными и за комнатными людьми, и за стольники и за стряпчими и за дворяны московскими, и за дьяки, и за жильцы, и за городовыми дворяны и детьми боярскими, и за иноземцы, и за всякими вотчинники и помещики, а в писцовых книгах, которые книги писцы подали в Поместной в иные приказы после московского пожару прошлого 134–го году, те беглые крестьяне, или отцы их написаны за государем, и тех государевых беглых крестьян и бобылей сыскивая свозити в государевы дворцовые села и в черные волости, на старые их жеребьи по писцовым книгам з женами и з детьми и со всеми их крестьянскими животы без урочных лет». Комментариев, я думаю, тут не требуется. Во–вторых, вы заметили непереведенное слово Praecipe? Я специально подключил к ПРОМТ все 30 специализированных словарей, чтоб представить вам нынешний перевод этого слова, хотя я сам и без словарей знаю, что оно обозначает. Ныне этого слова в английском нет, даже в Vebster. А обозначает оно на санскрите Prae = «собственность на товар, переходящий из рук в руки». (Подробности см. в специальной моей статье).
Замечу только, что города–то и действительно на Руси возникли, когда западноевропейцы в полном своем составе сидели на деревьях. А сами ведь видите, какая разница.
5. Гальфрид Монмутский. История бриттов
Ниже я представлю в сокращении историю бриттов, здорово испохабленную в «Новоплатоновской» академии Козимо Медичи, однако в ней четко прослеживается, если не обращать внимания на Скалигера, как раз то, что я изложил выше. Итак.
«…Вальтер, муж отменно сведущий в иноземной истории, предложил мне некую весьма древнюю книгу на языке бриттов, в которой… рассказывалось о правлении всех наших властителей, начиная с Брута, первого короля бриттов…
По окончании Троянской войны Эней прибыл на корабле в Италию. По смерти отца Брут подвергся
