После возвращения Лисенка из гнезда Каменара прошел тридцать один день. Как-то Лисенок отправился на прогулку. Возле большого дерева он остановился и задумался. Он слышал, что лучше всего думается, когда глядишь в одну току.

Поскольку поблизости не было никакой точки, Лисенок стал глядеть прямо в дупло дерева. Дупло было очень глубоким, а потому и мысли Лисенка приобрели необычайную глубину. «Тридцать дней – это еще куда ни шло,.. но тридцать один день – это уже слишком!.. Тридцать дней можно вести себя примерно, но тридцать один день – невозможно. Тридцать один день никто не может вести себя примерно, как бы ни старался.

Кроме того, – продолжал рассуждать Лисенок, – примерным может быть лишь тот, кто не видел широкого света. А я его видел. Свет очень длинный и очень широкий…

Ладно, но ведь свет не только широк… Разве свет – это лишь то; что видно из орлиного гнезда?.. Смешно утверждать подобные вещи. Если это так, то свет не так уж велик и напрасно так много говорят о его величине… Ясно одно – пора покинуть Тихий лес и отправиться в дорогу.

Но с другой стороны, – размышлял Лисенок, – я обещал стать послушным и не создавать другим забот. У взрослых своих дел и забот достаточно. Зачем их огорчать?»

Похоже, последняя мысль оказала свое благотворное действие. Лисенок перестал рассуждать и отправился дальше. Тихий лес благоухал. Повсюду цвели яркие цветы.

Лисенок с удовольствием вдыхал их аромат и приходил к выводу, что жизнь поистине прекрасна.

Мимо него проходили обитатели леса – одни спешили на работу, другие – в школу.

Птицы оглашали простор своими песнями. Такая уж у них работа – петь с утра до вечера, радовать всех. Об этих птицах говорили, что они служат искусству.

Лисенок не знал, что такое «искусство» и почему нужно всю жизнь ему служить, но решил, когда вырастет, тоже посвятить себя искусству. Впрочем, уже и теперь не мешает научиться петь – как соловей, например.

Несколько дней назад он посетил Главного соловья Тихого леса и дал ему понять, что желал бы служить искусству – забраться на какую-нибудь ветку и запеть, как птица. Главный соловей сказал ему:

– Это можно, но прежде всего тебе следует научиться взбегать на тоновую лестницу и спускаться с нее.

– Хорошо, научусь, – пообещал Лисенок и ушел, постеснявшись спросить, что такое «тоновая лестница». Напрасно он искал такую лестницу по всему лесу. Он так и не смог найти ее.

Пройдя еще несколько метров, Лисенок увидел Хитрушу и Рыжуху. Они играли в чехарду. Лисенок обошел сестер издалека, ему совсем не хотелось играть с ними.

Родители говорили о них, что они развиваются медленно, но радовались их послушанию.

Лисенок снова погрузился в раздумья. Озорник вдруг понял, что может думать на ходу. Это открытие поразило его. Он остановился, чтобы проверить, остановятся ли его мысли. Ничего подобного. Мысли продолжали течь своим чередом:

«Трудно быть послушным. Я могу совершить сто героических поступков, съесть сто груш, подскочить сто раз, но быть послушным не могу. А кажется, что быть послушным совсем нетрудно – стой себе на одном месте, не скачи, не совершай героических поступков, просто выполняй все то, чего хотят от тебя папа и мама. А это так трудно… Да что там трудно – невозможно!.. И все же взрослые говорят обо мне: «В сущности, этот Лисенок очень симпатичный малыш.» Почему они так говорят?

Такие мысли витали в голове Лисенка, когда он шел и когда останавливался, чтобы понять, остановятся ли и его мысли. Таким образом Лисенок понял, что мысли живых существ не останавливаются.

«Хорошо, мысли не останавливаются, – продолжил свои размышления Лисенок. – А что происходит, когда мы спим? Что тогда происходит с мыслями? И они спят? Возможно, но мне в это не верится. Мне кажется, что когда мы спим, мысли начинают развлекаться. Они развлекаются, дают представления, а мы называем эти представления снами… А что происходит с мыслями, когда мы умираем? И они умирают?»

Этот вопрос испугал шалуна. Он решил немедленно отправиться к Медведю. На это у него было две причины: во-первых, надо узнать правду; во-вторых, Медведь должен понять, что Лисенок – не глупый несмышленыш, который умеет только теряться.

Озорник подскочил и побежал к Медведю. Тропинка вилась среди деревьев и зарослей папоротника. Лисенку стало легко и радостно. Он невольно запел. Он и сам не понимал, как рождаются его песни, как они приходят ему в голову. На этот раз он напевал такую песенку:

Пускай, пускай, пускай пускай, тра-ля-ля-ля!..

Сам Лисенок из всей песенки понимал только слово «тра-ля-ля-ля». Что означает слово «пускай» и что именно пускай – на эти вопросы ему еще только предстояло ответить. Но до этого ему предстояло выяснить, что это он вдруг узрел…

На гладком камне неподвижно застыла жаба. Лисенок остановился и принялся ее рассматривать.

– Вы – памятник? – тихо спросил он.

– Нет.

– А кто вы?

– Я есть я.

– Но кто же вы все-таки?

– Жаба-мечтательница из первой части романа, меня зовут Зевака.

– Ага!.. А что вы здесь делаете?

– Мечтаю.

– Ага!.. А о чем вы мечтаете?

– Раньше я мечтала допрыгнуть до Луны.

– Вот как? А почему?

– Чтобы громко квакнуть оттуда.

– Ага… Интересно.

– Интересно, но все меня высмеивали, и теперь я решила мечтать ради самих мечтаний. Ведь существуют мечтатели, которые все свое время посвящают мечтам и все никак не намечтаются.

– Понятно, – согласился Лисенок. – Тогда приятных мечтаний… Я спешу.

– Куда?

– На поиски истины.

– И ты тоже? – Зевака покачала головой и снова замерла, погрузившись в свои мечты.

Лисенок пошел своей дорогой. Время от времени он оборачивался, чтобы увидеть «памятник». Неужели жаба не пошевельнется ни разу? Но ведь этого не может быть!

Должна же она когда-нибудь пошевельнуться!.. Чтобы почесаться, например…

Лисенок остановился, обернулся, потом пошел назад.

– Послушай, – обратился он к жабе. – Я слышал, что некоторые могут подолгу стоять или сидеть неподвижно… Но что ты делаешь, если почувствуешь зуд? Или вы, мечтатели, не чувствуете его?

– Почему же? Случается иногда.

– Что же вы тогда делаете?

– Чешемся… Вот сейчас я, например, чешусь.

– Да?! А как?

– Мысленно. Это достигается регулярными тренировками и напряжением подсознания.

– Ага!.. – удивленно произнес Лисенок, но потом решился на откровенность и добавил: – Видите ли, я еще не понял, что такое сознание, а вы мне говорите о подсознании.

– Придет время, поймешь, – заявила Зевака, не меняя позы.

– Мне постоянно твердят о каком-то времени, которое придет. Похоже, время это нечто такое, что приходит и непременно сейчас же ускользает… Надоело мне все время ждать и упускать… До свидания.