- Верно, Роб, такое расскажу - ахнешь. Картотека, например. В ней подробные сведения о любом и каждом!

- Думаю, ты будешь нам полезен...

- До картотеки вряд ли добраться... А вот информацию кое-какую я получил. Ты не обидишься, Роб?

- Самое страшное позади, - улыбнулся он. - Сведения обо мне ты сумел сохранить в тайне. А что еще? Не могу и предположить, на что можно обидеться...

- Роб, - спросил я. - Ты бы хотел увидеть свою Элен?

- А зачем? - удивился он. - Прошлого не вернуть. Ничто уже не имеет смысла.

- А мне показалось - имеет...

Я рассказал Робу, как узнал адрес Элен, как встретился с ней в присутствии ревнивого господина Крома.

- Напрасно, дорогой Человек, - с досадой сказал Роб. - Все напрасно!

Наверное, в самом деле напрасно. Я укорял себя за нечаянную самодеятельность, за причиненную Робу боль. Оставалось рассказать о подслушанном с помощью тайной карловской техники.

- Так и сказала? - печально переспросил Роб, внимательно меня выслушав. Позвала бы? Если бы знала, где искать?

- Так и сказала.

- Спасибо, дружище. Значит, у Элен сохранилось прежнее чувство... Но чем я могу ей помочь?

- Давай подумаем.

Роб серьезно посмотрел на меня.

- Боюсь, ничего не выйдет. Крепость господина Крома голыми руками не возьмешь...

Роб вдруг заторопился.

- Пора!

- Возьми меня с собой, - попросил я.

- Учти, я сплю на соломе, - безразлично ответил Роб.

Видимо, он был уверен, что я не буду настаивать.

- Ну хоть немного места для меня найдется?

- Не понимаю. Столько комнат, все условия...

- А, - махнул я рукой. - Там Карл. Не хочу под надзором. Заодно покажу, где живет Элен.

Подумав, Роб согласился. Из глубины сада он принес керосиновую лампу, осторожно опустил ее на стол, и мы в полном молчании покинули флигелек.

Из калитки я вышел первым и осмотрелся. Ничего подозрительного. Позвал Роба:

- Тут один в шляпе крутился... Исчез.

- Это наш, - сказал Роб. - Только без вопросов. Хорошо?

Я кивнул, хотя с удовольствием бы услышал объяснение.

Ночной парк встретил нас густой тишиной. Деревья, нахохлившись, спали, наслаждаясь покоем и вздрагивая во сне от предощущения ветров и недалекой ледяной стужи. Месяц, старый знакомый, неотвязно следовал за нами, заглядывая в просветы аллей и ловко пробираясь сквозь ветви. Горбатые скамейки терпеливо дожидались грядущего дня, чтобы помочь тем, кто хочет отдохнуть или скоротать время на лоне природы.

Роб сказал, что любит бывать в парке. Здесь он, в счастливые времена, нередко гулял с Элен. А теплыми ночами, в более позднюю, безработную пору, частенько ночевал на аллее под звездным, одеялом на гостеприимном, но очень жестком деревянном ложе.

Отец Роба, поведал мне друг, был хорошим сапожником. Но много ли в провинции заказов? В иные месяцы сапожный молоток залеживается, покрывается ржавчиной. Роб говорил, что жизнь родителей иногда ему кажется сгустком ночи в самой глухой подворотне. Как умудрялись они, удивлялся Роб, в своей крайней бедности наскребать сыну помощь!

По авеню, почти опустевшей и притемненной, шли быстро и молча. Однажды мне показалось - Роб кому-то кивнул. Вдруг он говорит мне: 'Подожди' - и направляется к полицейскому. Роб и полицейский о чем-то мирно говорят. Удивляюсь еще больше, заметив подошедшего к ним офицера. Но момент этот был недолгий. Роб вернулся, и мы зашагали дальше.

Вот он, пятиэтажный особняк. Мы остановились на противоположной стороне авеню за низкими деревцами с редкими голыми прутьями, пристально всматриваясь в размытые очертания узкого высокого здания. С удивлением заметил: вытянутый каменный четырехугольник чем-то очень похож на своего хозяина. Ну точно здание блеклое, лысоватое, как господин Кром. Прячется в стороне, не желает быть на виду, но с чванливой гордостью озирается вокруг - знайте меня, не так-то я прост, как может показаться... Глаза-окна - темные, пустые, ничего в них нет - ни искорки, ни живого движения...

Неожиданно в центре здания зажглись два окна - будто господин Кром проснулся и забеспокоился: что за люди стоят неподалеку? Что им нужно? Не угрожает ли их приход деловому и семейному благополучию?

Глаза погасли. Самоуверенность взяла верх. Ничто не может поколебать вековые устои. Мало ли кто там шляется по ночным холодным улицам! Стены крепости прочны и надежны...

Видимо, Роб тоже размышлял об этом. Он грустно повторил, что ничего не выйдет, и торопливо потянул меня дальше.

Мы пересекли еще несколько больших улиц и юркнули в переулок, заросший с одной стороны колючим кустарником. Роб предупредил, чтобы я примечал местность - возвращаться придется одному.

Еще два поворота. Путь преградил деревянный забор, за которым величественно возвышался многоэтажный дом. Роб отодвинул доску и шутливо пригласил войти. Я спросил - не слишком ли громко мы говорим. Роб ответил, что красавец дом совершенно пустой, в нем никто не живет. Слишком дорогая квартирная плата. Но замечание все же верное: лучше помолчать. Предосторожность не помешает.

Под балконом, на первом этаже, обнаружилась дверца с тяжелым висячим замком.

- Бутафория, - чуть слышно объяснил Роб и легко отогнул массивную дужку. Но замок не снял, оставил на одной петле: пусть думают, что дверь закрыта и за нею никого нет.

Ступеньки круто устремились вниз. Я вспомнил, как спускался за человеком в шляпе в карловскую преисподнюю. Было жутковато, каменная лестница долго не кончалась. А здесь меня уверенно вел за руку Роб, и я не успел оглянуться, услышал радостное: 'Пришли!' Человек наконец был дома, - достиг желанного порога - почему бы не порадоваться, с иронией подумал я.

Глаза понемногу привыкли к темени, и я разглядывал пустое подвальное помещение, которое можно было назвать комнатой лишь с большой натяжкой. Слишком уж корявились бетонные стены и бетонный пол...

Роб откуда-то сверху снял камень, и в узкую щель пролился слабый голубоватый свет.

- Полюбуйся пока природой, - сказал Роб, - а я приготовлю две отличные лежанки.

Я заглянул в щель и обрадовался: месяц так и не отстал! Он все видел, все знает, теперь старается подарить свет двум товарищам, чтобы ночь не показалась им такой уж черной и такой бесприютной.

В пустой ободранной комнате (мне все же хотелось называть комнатой наш бетонный отсек) появился мешок с соломой. Неизвестно откуда его приволок Роб и вывалил целую гору теплой матово светящейся соломы на пол. Расстелив мешковину, он объявил:

- Мистер, ваша постель готова. Извините за отсутствие одеяла. Я уверен, его прекрасно заменит ваш теплый заморский плащ.

- А как же ты? - удивился я.

- Где тебе знать о согревающих свойствах самой обыкновенной соломы. И не забывай: у меня тоже есть плащ, не хуже твоего.

Я приготовился серьезно возразить: все поровну, никаких привилегий. Но Роб резко заявил:

- Не возражать. Ты в гостях.

Я вспомнил о странных встречах Роба на авеню и решился сказать:

- Роб, я за тебя испугался. Там, когда увидел полицейского...

- Это наш человек.

- И офицер... наш?

- И офицер. Сокрушить силу можно только силой.

- И оружие есть? И даже танки? И даже самолеты?

Роб подвел меня к углу, отвернул мешковину.

- Загляни сюда.

Я пытался рассмотреть что-то белеющее в темноте, но как ни напрягал зрение - ничего разобрать не мог.

- Боеприпасы, - объяснил Роб. - Этим в общем-то и объясняется мое пребывание здесь. Мы находимся на одном из складов. Не страшно тебе? усмехнулся он.

- Нисколько. Просто не могу поверить: ты доверяешь такие тайны...

- Ты мне доверяешь, а я тебе. Многого я о тебе не знаю. Зато мне известно главное: на предательство ты не способен... А теперь спать. Никаких вопросов!

Пожелав друг другу спокойной ночи, мы легли. Сон не шел, и опять завязался разговор. Роба интересовал Карл и его странное учреждение. Я подробно рассказал о сегодняшнем заседании с участием министра обороны и высоких представителей делового мира.

- Информация полезная, - сказал Роб. - За это спасибо. А теперь спать. До подъема всего несколько часов.

Я закрыл глаза и, зашуршав соломой, повернулся на бок. С легким чувством подумал о том, что Роб не одинок. Его окружают многие люди, вместе с ним они вершат что-то важное, необходимое для всех. Эту тайную связь я сегодня почувствовал и поверил в то, что все будет хорошо, добрые силы еще скажут свое веское слово.

Потом перед взором назойливо возникал то привередливый Карл, то ревнивый господин Кром...

- Вставай! Вставай! - растолкал меня Роб, едва утренний свет проник в наше пристанище.

Спросонья я не мог понять, что от меня хотят: наконец пришел в себя и нехотя поднялся с нагретой мешковины. Нужно идти, ничего не поделаешь.

С величайшей предосторожностью Роб проводил меня до забора, отодвинул доску и пожелал счастливого пути.

Конечно же, я не выспался и зевал, на душе было пасмурно, как небо над головой, и с каждым шагом усилилось непонятное раздражение.

Вдруг я остановился. В конце улицы зловонной горой возвышалась свалка. В вонючем месиве копошились люди всех возрастов. Даже малыш лет пяти одной ручонкой разгребал отбросы, а другой вытирал лицо, оставляя на нем грязные жирные полосы.

Подошел ближе, но на меня даже никто не взглянул. Все были поглощены поиском...

- Скажите, - тронул я за руку старика, - вы... очень хотите есть?

Старик глянул на меня безумными очами и рассвирепел:

- Ты что, с луны свалился? Он спрашивает, - закричал он, - хочу ли я есть! Ну давай, накорми меня!