Когда же команда грянет —ночь для них станет ядом,любая звезда — снарядом,нацеленным прямо в сердце.(Тогда, пожалуйста, Море,выйди из берегов —ну, что тебе стоит, Море!Тогда, пожалуйста, Ветер,смети их с лица земли —ну, что тебе стоит, Ветер!)Тогда уж португальцам,в ад попавшим,захочется спастись,да будет поздно.
В ночи, что зыблется без звезд и без луны,я слышу голос. Он растет из глубины,в той стороне, что неизвестна мне,неведома…В порту у человека одинокогоспрошу: «Что там за крик — пустынный и протяжный —доносится из бездны ночи влажной?Не так ли мать зовет, зовет далекогобродягу в гавани?»«То голос моря, то шумит прибой.…Корабль ушел в назначенное плаваньеи взять не захотел меня с собой».В ночи струистой, в тьме необозримойидет корабль — собрат пустыни сонной,и на волне дробимойкачается, как месяц отраженный.Спрошу у человека меж водоюи небом, бредящего далями матроса, —и вздрогнет он от моего вопроса:«Что там за крик — пустынный и протяжный —проносится над ночи пустотою,как трепет ветра в заросли густой?»«То голос порта, то зовет прибой.…На рейде старом, рейде захолустноммне вслед она платком махала грустным:я взять не захотел ее с собой…»
Корабль
Перевод Новеллы Матвеевой
Солнечным утром,о, как хорош проплывающий мимо,в синее-синее море плывущий — в ровном порыве парус раздутый,вьющий и вьющий по водам узоры, без веера пены, легко, без нажима…Ах, только это! Над истинным морем подлинный парусмашет и машет кому-то в безгранье, как белый платок расставанья,а живописец-ветер легкой рукоюна великаньем холсте простора с тайной тоскоюкресты перепутий морских набрасывает на память,как мастер, сосланный за горизонт, на затерянный остров изгнанья…
