Горлойса сообщили, что король движется по восточной дороге через Каэр-Гай на Бравониум. За Томен-и- Мур нам уже не грозит опасность погони или нападенья.
Итак, мы продолжили путь. Теперь наш отряд насчитывал около двух десятков человек, и мы ехали без спешки и не таясь. Моя мать, под охраной вооруженного эскорта, опережала нас менее чем на день, и ее кортеж с носилками двигался намного медленнее нас. Мы не хотели догонять их и, быть может, навязывать схватку, в которой могли пострадать женщины. Нет сомнения, сказал мне дорогой Горлойс, что женщин в сохранности доставят в Маридунум, «но, — добавил он в своей резкой, грубоватой манере, — мы встретим эскорт на обратном пути. Будь уверен, они повернут назад: откуда им знать, что король отправился на восток? А человеком меньше у Вортигерна — человеком больше у твоего отца. Мы узнаем новости в Бремии, там же за селеньем и разобьем лагерь, чтобы дождаться верховых короля».
Бремия была всего лишь кучкой каменных хижин, пропитанных запахом торфяного дыма и навоза, с дверными проемами, завешенными от ветра и дождя шкурами или мешковиной. И из-за этих пологов на нас смотрели испуганные глаза женщин и детей. Ни один мужчина не вышел нам навстречу, даже когда мы натянули поводья посреди селенья и дворняги забегали вокруг копыт наших лошадей, заливаясь яростным лаем. Это озадачило нас, пока я (на местном наречье) не окликнул людей, прятавшихся за ближайшим пологом, дабы успокоить их и узнать новости.
После этого они вышли наружу — женщины, дети и один или два старика — и живо обступили нас, поскольку были явно не прочь поговорить.
Первой новостью было то, что кортеж моей матери провел здесь предыдущие день и ночь, отбыв лишь этим утром по настоянию принцессы. Она занемогла, с готовностью поведали мне жители селенья, и остановилась в доме старосты, где за ней хорошо ходили. Монахини уговаривали принцессу свернуть с дороги ради монастырской обители, расположенной среди холмов неподалеку, где они могли бы отдохнуть, но она отказалась. Утром ей, по-видимому, стало лучше, и потому кортеж продолжил путь. По словам жены старосты, у нее была простуда; ее бил озноб, и она немного кашляла, но утром ее состояние явно улучшилось, а до Маридунума оставалось не более дня пути, поэтому решили, что лучше позволить ей делать то, что она пожелает…
Я обвел взглядом убогий домишко, из которого мне навстречу вышла говорливая женщина, и подумал, что опасность, какой чреваты еще несколько часов, проведенные больной в носилках, гораздо меньше той, что грозила ей в столь жалком обиталище в Бремии, и потому поблагодарил женщину за ее доброту и поинтересовался, куда подевался ее муж. На это она с радостью ответила, что все мужчины селенья ушли к Амброзию…
Она неправильно истолковала мой удивленный взгляд.
— Разве вы не знаете? В Динас Бренине объявился пророк, сказавший, что придет Красный Дракон. Принцесса сама сказала мне об этом, и видно было, что солдаты боялись. А теперь он высадился. Он уже здесь.
— Откуда ты знаешь? — спросил я женщину. — Дорогой мы не встретили ни одного гонца.
Она поглядела на меня, как на безумца или глупца. Разве я не видел огнедышащего дракона? Все в селенье сразу поняли, что значит это предзнаменование, и пророк так сказал. Мужчины вооружились и в тот же день ушли. Если солдаты вернутся, женщины с детьми укроются среди холмов, но всем известно, что Амброзий способен передвигаться быстрее ветра, и им совсем не страшно…
Я не стал прерывать ее болтовню, а перевел сказанное для Горлойса. Наши взгляды встретились, и в них читалась одна и та же мысль. Мы еще раз поблагодарили женщину, воздали ей по заслугам за заботу о моей матери и отправились следом за мужчинами Бремии.
Южнее селенья дорога разветвляется: основной тракт сворачивает к юго-востоку мимо золотых копей и дальше ведет через холмы и низменности в широкую долину реки Уай, откуда лежит прямой путь до переправы через Сеферн и дальше на юго-запад. Другая, не столь наезженная дорога уходит прямиком на юг, до Маридунума отсюда не более дня пути. Я решил, что в любом случае последую за моей матерью на юг и переговорю с ней прежде, чем присоединюсь к Амброзию; теперь, после известия о ее болезни, такой разговор стал настоятельно необходим. Горлойс же поскачет к Амброзию и предупредит его о передвижениях Вортигерна.
На развилке, там, где расходились наши дороги, мы нагнали поселян. Наше приближение они услышали загодя и потому попрятались — местность была каменистой и поросла густым кустарником, — но недостаточно быстро; порывистый ветер, должно быть, заглушал топот наших коней, пока мы не оказались совсем рядом. Мужчин не было видно, но они не успели укрыть одного из своих жалких вьючных ослов, а по осыпи все еще скатывались мелкие камешки.
Снова повторилась Бремия. Остановившись, я обратился к ветреной тишине. На этот раз я назвал себя — и через мгновение дорога, казалось, кишела людьми. Они окружили наших лошадей, весело ухмыляясь и потрясая самым причудливым оружием — от погнутого римского меча до каменного наконечника копья, примотанного к ручке граблей. Поселяне рассказали нам то же, что и их женщины: они слышали пророчество и видели знамение; теперь вот шли к Амброзию, и скоро к ним присоединятся все мужчины Запада. Их боевой дух был высок, но в остальном они являли собой жалкое зрелище. К счастью, у нас была возможность им помочь.
— Поговори с ними, — обратился ко мне Горлойс. — Скажи им, что если они подождут здесь с нами еще один день, то получат оружие и лошадей. Они выбрали удачное место для засады. Да и кто знает местность лучше, чем они?
Итак, я сообщил поселянам, что перед ними герцог Корнуэльский, великий вождь, и что если они подождут с нами один день, то мы позаботимся о том, чтобы им достались лошади и оружие.
— Люди Вортигерна будут возвращаться этим путем, — объяснил я. — Они не знают, что верховный король уже бежал на Восток; они будут ехать назад по этой дороге, так что мы обождем их здесь. Вы поступите мудро, если подождете вместе с нами.
Все остались ждать. Должно быть, эскорт задержался в Маридунуме дольше положенного, но кто стал бы винить их за это после такой холодной и сырой поездки? Они показались на дороге незадолго до сумерек второго дня; ехали не таясь и помышляли, наверное, о ночлеге в Бремии.
Мы захватили их врасплох. Бой был коротким, кровавым и очень неприятным. Стычки на дорогах похожи одна на другую. Эта отличалась тем, что была лучшей по части командования и много более причудливой по части вооружения, но на нашей стороне было преимущество как в неожиданности, так и в численности: мы добились желаемого результата — лишили Вортигерна двадцати воинов, потеряв лишь троих наших и отделавшись несколькими легкими ранами. Я вышел из схватки с большей честью, чем считал вообще возможным, убив человека, которого выбрал, до того как бой пронесся надо мной и дальше; другой ратник Вортигерна выбил меня из седла и, наверное, прикончил бы, если бы Кадал не отразил удар и сам не заколол нападавшего. Все кончилось очень быстро. Мы похоронили наших павших, а вражеских оставили на поживу стервятникам, предварительно лишив их оружия и кожаных панцирей. В этой стычке мы по мере сил щадили лошадей, так что, когда мы прощались на следующее утро, Горлойс увел за собой на юго-запад новый отряд, в котором у каждого был конь и приличное оружие. Мы с Кадалом повернули на юг к Маридунуму и прибыли в город перед наступлением вечера.
Первым, кого я встретил, когда мы ехали по улице к обители Святого Петра, был мой кузен Диниас. Мы неожиданно столкнулись с ним, когда он сворачивал из-за угла; он отпрыгнул как ошпаренный и побелел как мел. Наверное, после того как вооруженный эскорт привез мою мать, но без меня, слухи распространились по городу подобно лесному пожару.
— Мерлин. Я думал… я думал…
— Рад нашей встрече, кузен. А я собирался тебя искать.
— Послушай, клянусь, я не догадывался о том, кто эти люди… — поспешно заговорил он.
— Знаю. Это произошло не по твоей вине. Я не затем искал встречи с тобой.
— …и я был пьян, ты же знаешь. Но даже если бы я догадывался, кто они такие, разве мог я знать, что они заберут тебя? До меня доходили слухи о том, что они ищут, сознаюсь, но поверь, мне и в голову не приходило…
— Я уже сказал, что тебя не виню. К тому же я благополучно вернулся, так ведь? Все хорошо, что хорошо кончается. Перестань, Диниас. Я хотел поговорить с тобой не об этом.
— Я взял деньги, помнишь? Ты сам видел, — не унимался он.
