помнил.

— Клянусь Гадесом[8], почему, ты думаешь, я послал за тобой? За минувшие недели я десятки раз мог погубить свое королевство, если бы думал, что оно того стоит. Как ты полагаешь, почему до сих пор я не зашел дальше безрассудных тостов на пиру? Ну да, я признаю, что вел себя безрассудно, но говорю тебе, это как болезнь, лихорадочное безумие, а не та жажда, какую я испытывал прежде и утолял множество раз. Она сжигает меня, не давая мне спать. Как мне править и сражаться, как могу я выслушивать советчиков или подданных, если я не в состоянии спать?

— А ты пробовал приводить на ложе другую женщину?

— Ты сошел с ума? — Он уставился на меня, а затем выпил.

— Прости за глупый вопрос. Ты не уснул и тогда?

— Нет. — Он отставил на столик кубок и сцепил на колене руки. — Бесполезно. Все бесполезно. Ты должен привести ее ко мне, Мерлин. Ты владеешь волшебным искусством. Вот почему я послал за тобой. Ты должен привести ее ко мне так, чтобы никто не знал. Заставь ее полюбить меня. Приведи ее ко мне, когда он будет спать. Ты можешь сделать это.

— Заставить ее полюбить тебя? С помощью волшебства? Нет, Утер, волшебство здесь бессильно. Ты и сам это должен знать.

— Любая старуха клянется, что на это способна. А ты… ты обладаешь могуществом, какого нет ни у кого из смертных. Ты поднял Нависшие Камни. Ты поднял король-камень, когда Треморин потерпел неудачу.

— Просто мои расчеты были лучше, только и всего. Ради бога, Утер, что бы о том деле ни болтали, кому, как не тебе, знать, как все было сделано. Волшебство тут ни при чем.

— Ты говорил с моим братом, когда он умирал. Ты и это будешь отрицать?

— Нет.

— Или то, что ты поклялся служить мне, когда возникнет нужда?

— Нет.

— Ты нужен мне сейчас. Мне нужно твое могущество, в чем бы оно ни заключалось. Или ты хочешь сказать мне, что ты не чародей?

— Я не из тех, кто способен проходить сквозь стены, — произнес я, — и проносить тела через запертые на засов двери. — Он неожиданно повернулся, и я увидел в его глазах лихорадочный блеск, на сей раз вызванный не гневом, а, как мне показалось, страданьем. Я добавил: — Но я не отказывался помочь тебе.

Его глаза вспыхнули.

— Ты поможешь мне?

— Да, я помогу тебе. Когда мы виделись в последний раз, я сказал, что еще, возможно, настанет время, которое вынудит нас действовать заодно. Это время пришло. Я еще не знаю, что должен делать, но это будет явлено мне, и исход этого — в руках божьих. Но в одном я могу помочь тебе уже этой ночью. Я могу помочь тебе заснуть. Нет, сиди и слушай… Если ты хочешь короноваться завтра, хочешь всенародно принять Британию под свою руку, то сегодня сделай так, как я говорю. Я приготовлю тебе отвар, от которого ты уснешь и, как обычно, возьмешь себе в постель девушку. Было бы неплохо, чтобы кто-нибудь, кроме твоих слуг, мог поклясться, что ты провел ночь у себя в опочивальне.

— Зачем? Что ты собираешься сделать? — Его голос напрягся.

— Я попробую поговорить с Игрейной.

Он подался вперед, сжав подлокотники кресла.

— Да. Поговори с ней. Если я не могу пройти к ней, то, может, это удастся тебе. Скажи ей…

— Минутку. Только что ты просил меня «заставь ее полюбить меня». Ты хочешь, чтобы я использовал любую силу и власть, чтобы привести ее к тебе. Если ты ни разу не говорил с ней о своей любви и никогда не видел ее, кроме как на людях, почему ты думаешь, что она придет к тебе, даже если путь будет свободен? Тебе известны ее мысли, милорд?

— Нет. Она не говорит ничего. Улыбается, потупив очи долу, и молчит. Но я знаю. Я знаю. Все мои прежние увлечения были словно отдельные ноты. Сложи их вместе — и получится песня. Она и есть эта песня.

Повисло молчанье. За его спиной в углу комнаты стояла кровать, приготовленная для сна. Над кроватью на стене в прыжке распростерся дракон из червонного золота. В отблесках пламени он двигался, выпуская когти.

— Когда мы говорили в последний раз, — внезапно произнес Утер, — там, среди Нависших Камней, ты сказал, что тебе ничего от меня не нужно. Но, клянусь всеми богами, Мерлин, если ты поможешь мне сейчас, если я получу ее и все сойдет гладко, тогда ты можешь просить меня о чем угодно. Клянусь.

Я мотнул головой, король умолк. Полагаю, он видел, что я больше не думаю о нем; иные силы овладели мной, наполняя освещенную огнем комнату. Дракон вспыхивал и мерцал на темной стене. И в тени дракона возникла новая сущность, сливаясь с огненным король-символом — пламя к пламени. Пламя словно когтистой лапой ударило мне в глаза. Я закрыл их, и наступила тишина. Когда я снова открыл глаза, огонь погас и стена почернела. Я посмотрел на короля, неподвижно сидевшего в своем кресле и не сводившего с меня пронзительного взгляда. Очень медленно я произнес:

— Об одном я попрошу тебя сейчас.

— Да?

— Когда я приведу ее к тебе и все сойдет гладко, ты зачнешь с ней ребенка.

Он ожидал чего угодно, но только не этого. Утер удивленно уставился на меня, потом неожиданно рассмеялся.

— Наверняка, и это в руках богов?

— Да, бог поможет вам.

Он выпрямился в кресле, будто с его плеч свалился непомерный груз.

— Если я взойду к ней, Мерлин, обещаю сделать все, что будет в моих силах. И все остальное, о чем бы ты ни попросил меня. Я даже буду спать сегодня ночью.

Я поднялся.

— Тогда я пойду приготовлю снадобье и пришлю его тебе.

— А ты повидаешься с ней?

— Я увижу ее. Доброй ночи.