Следует остановиться и на приёме «смешения». В учении дона Хуана искусно, философски-наставительно-«мудро» смешивается добро и зло, бесы и ангелы, свет и тьма; все границы размываются… Странно, но всё это безоговорочно принимается, хотя очевидно, что плюс и минус не есть одно. Белый и чёрный цвет — не один. Процессы поглощения и излучения однозначно — разные. Ну, не одно и то же, когда тебя гладят по голове и бьют по голове! А делать вид, что всё это одинаково, довольно глупо. Да, философски-отвлечённо это как-то приемлемо для интеллекта (уму такие теории даже нравятся), а вот в практическом аспекте и смысле…
Во всех книгах К. К. отрицательная энергия, при подчёркивании, что она именно «отрицательная» и «разрушительная» (!), отождествляется с положительной, созидательной; в итоге сознание читателя, если можно так выразиться, — «парализуется» и «расщепляется», оно теряет ощущение реальности, основы, центра…
Вы знаете, каким образом изначально, с детства, в процессе воспитания, формируется «шизофреник»? Шизофрения — это разной степени расщепление сознания, потеря связи с внутренним центром, психический распад. Так вот сознание шизофреника (в детстве) формируется при воздействии сразу двух одновременно противоположных посылок, установок, факторов, мотивов, приказов по типу: «Иди ко мне» и «Стой на месте!». Ребёнок не знает, что ему делать, его мышление парализуется. Он как-то пытается отреагировать, но в его сознании запечатывается «конфликт». Или другой пример. Мать говорит своему сыну, что она его любит, а он чувствует, что это не так — мать абсолютно безразлична к нему, холодна и не испытывает ничего…
Именно такое патологическое, «шизофреническое» воздействие оказывают книги Кастанеды и на их читателей при «смешении» — у них формируется… нет, не шизофрения, а духовное заболевание, которое я назвал «шизотимией», со всеми соответствующими симптомами и регрессией разума, интеллекта, рассудка. (Впрочем, при неких, уже сформированных незначительных психических отклонениях у человека может активироваться и настоящее психическое расстройство!)
Ну, никак нельзя приравнять добро с явно выраженным злом! А как же водит за нос своего читателя Кастанеда (дон Хуан)? Возьмём опять-таки тех самых «старых» магов. Они активировали, «сгущали» «правую», наиболее тёмную «полосу» или часть своего энергококона — движение точки сборки «от» Центра («вправо» и «вниз»). Соответственно у них крайне гипертрофировалось Эго со всеми признаками — алчность, коварство, агрессия и пр. И так в геометрической прогрессии. И при этом, естественно, всё менее они были способны к любви, пока полностью не теряли эту способность. И никак нельзя сказать о них, что они «любили» жизнь (получается, «могли» любить вообще). Не могли — их духовное сердце либо было подавлено очень значительно, либо энергетически вытеснено полностью! Дон Хуан же не перестаёт восхищаться достижениями и открытиями древних толтеков, они были смелыми, удачливыми, владели невообразимыми чудесами; старый нагваль в восторге от их действий и т. д. …
Приблизительно такое же «смешение» мы наблюдаем и в отношении нагваля Хулиана. Только один взгляд его на молодого дона Хуана заставлял ученика (и всех остальных учеников) сжиматься от страха и ощущать, что его жизнь держится на волоске…
«Нагвали не самые дружественные существа на земле, — сказал он (дон Хуан) извиняющимся тоном. — Я научился этому весьма нелёгким образом в борьбе со своим учителем, ужасающим нагвалем Хулианом. Казалось, от одного его присутствия для меня мерк дневной свет. Иногда он, бывало, фокусировался на мне, и мне тогда казалось, что моя жизнь висит на волоске» (К. Кастанеда, из кн. 9, гл. 11, с. 254).
Свои злые шутки и розыгрыши Хулиан очень часто сопровождал бурным злорадным смехом, который скрывал за искусственным плачем. Дон Хулиан был столь сильно насыщен злой, отрицательной энергией, что только один его взгляд на какую-нибудь прохожую женщину (как утверждается в описании) приводил её к тому, что она смертельно заболевала, быстро старела. Ко всему прочему циник Хулиан был ещё и сексуальным извращенцем (Арендатор подарил ему позицию т. сборки превращения в женщину, и тот использовал её для соответствующих любовных утех). Известен даже такой вопиющий факт:
«Нагваль Хулиан, например, объединил безжалостную эффективность с поразительной способностью становиться тем, кем он хотел. Это не переодевание, он действительно преобразовывался, перемещая свою точку сборки к позиции, соответствующей форме животного или другого человека. Одна из его излюбленных ролей была женская. Один раз, притворившись красивой девушкой, он совратил своего ученика Хуана Матуса, которому тогда было не более двадцати лет, и он был горяч, как молодой бык. Когда они были в кровати, он переместил свою точку сборки в обычное положение и снова стал мужчиной, так испугав юношу, что тот в ужасе убежал из комнаты.
Для менталитета той эпохи, в которой жил Хуан Матус, воздействие оказалось разрушительным. Оно сокрушило его стереотипы. Это была гротесковая насмешка уникальной эффективности. Он мгновенно потерял желание хватать первую попавшуюся женщину, которая привлекала его внимание.
Дон Хуан никогда не мог простить своему учителю эту шутку, но со временем он научился смеяться над этой историей» (из эл. кн. Армандо Торреса: «Conversaciones con Carlos Castaneda», «Встречи с нагуалем»).
Таковы были и ученицы нагваля Хулиана. О соученице дона Хуана Флоринде Доннер:
«О Большой Флоринде Нагваль (Кастанеда) рассказывал невероятные истории:
Он говорил, что Флоринда была мастером сдвигать точку сборки в невероятные позиции, например, как у мухи. Сделав это, она превращалась в это насекомое, поскольку ей нравилось, что мухи живут, постоянно занимаясь любовью, испытывая оргазмы без конца.
“Но такие сдвиги дорого стоят, — говорил он нам серьёзно, — можно уже и не вернуться, тут один такой ушёл» (из эл. кн. «Свидетели нагуаля»: «PRIMERA EDICION, NOVIEMBRE DE»).
Впрочем, сексуальные «эксцессы» и сатанинско-трансовые мистерии, которые испытывают маги в позициях животных, насекомых, червяков в состояниях сексуального возбуждения — это вообще характерно для энергопотока чёрной магии, а не только некий «личный» вклад нагваля Хулиана, тем не менее, именно с этим «учителем», казалось бы, всё окончательно ясно. Духовное, а точнее, антидуховное качество сознания учителя или «бенефактора» самого дона Хуана (в данном энергопотоке, в данной линии знания магии) определено однозначно, — как негативное, зловещее, растленное, страшное, демоническое… И не может оно быть другим, поменять свои признаки. Но! Тут-то и вступает в силу коварный приём «смешения».
Параллельно мы узнаём о Хулиане много хорошего — он многих людей, оказывается, лечил и вылечивал бесплатно, при этом вместо себя целителями представлял других женщин (магов) — настолько был «скромен». Он временами мог быть настолько добрым, что снимал с себя последнюю рубашку и отдавал её нуждающемуся. Его все любили, он был очень весёлым, общительным и обаятельным, вникал в нужды каждого человека и помогал им. А вместе с его смертью ушёл целый мир радости… И т. д. и т. п.
Это же мы наблюдаем и в отношении дона Хенаро. Он добрый, весёлый…
«Видишь ли, Хенаро — человек знания. Самый чистый из всех. Его поступки безупречны. Он вне обычных людей и магов. Его дубль — это выражение его радости и юмора…» (из кн. 4, ч. 1, гл. 2, с. 62.)
И вдруг в седьмой книге (гл. 9, с. 383) мы узнаём, что, оказывается, «добрый» Хенаро является мужским вариантом откровенно злой ведьмы Ла Каталины — а, значит, также «опасен» и «агрессивен». Более того, позже даются ещё и такие штрихи: «Глаза странного Хенаро зловеще светились, подобно глазам зверя, рыщущего во тьме» (гл. 17, 488). И здесь как бы должно быть полностью ясным, почему появление дона Хенаро у Кастанеды вызывает такой мощный ужас…
Или ещё такое неудобоваримое смешение: утверждается, что «нагваль» (как человек вообще) — это чёрный маг-оборотень, и тут же, параллельно: нагваль — это проводник духа, без него нет свободы… Нелепость, «эзотерическая каша»! Но…
Но что же в итоге читатель при этом «смешении»?
Он путается, у него заходит «мозга за мозгу», в его сознании поселяется хаос, он теряет всякие элементарные представления о добре и зле и полностью дезориентируется, «тупеет» (и, конечно же,
