размером полтора метра на полтора, а рабочие перетягивали их жестяной лентой. Электрокар цеплял усами готовые блоки и увозил в неизвестность.

— Они из них дома строят? — удивился Потапенко. — То-то в Сочи продохнуть невозможно.

— Обрати внимание, Петро. Люди здесь не общаются. Я не встретил ни одного говорящего. В молчанку играют. — Они дошли до того места, где стоял нужный знак на стене. — Тут и лопатки для нас припасли. Прямо у стенки стоят.

— Солидная кучка. Не так просто на нее вскарабкаться. — Потапенко поморщился. — Если я порву брюки, то это тебе обойдется в лишнюю сотню.

Они взяли лопаты и взобрались на вершину. Дело пошло. На нервы действовали наглые крысы и вороны, едва не задевавшие крыльями затылки.

Потапенко то и дело отшвыривал крыс лопатой, а то и рубил их.

— Не отвлекайся, Петро. Эти твари получают свое удовольствие в царстве зловонной роскоши.

— А мы свое, ты хочешь сказать?

— Даже миллионеры не получают в день столько, сколько предложено тебе.

Солнце уже клонилось к закату, и двое психов, раскидавших половину гигантской горы, уже мало чем отличались от местной элиты.

— Эй, вы! — раздался снизу хриплый низкий голос. У подножия стояли трое здоровяков с кошмарными рожами.

Один из них в широкополой шляпе поманил их пальцем. «Портфель украдут», — мелькнуло в голове у Журавлева, который оставил свою ношу внизу.

— Не дрейфь, Вадик, мы их раскидаем, — уверенно заявил Потапенко.

— Сторож прав. У этих ребят вилы в руках.

— А у нас лопаты. Я уже навострился крысам бошки отрубать, а это те же грызуны, но отожравшиеся.

— Надо бы спуститься. У тебя есть оружие?

— Есть.

— Оставайся здесь. Прикроешь. Попробую договориться.

— С ними-то? Ты глянь на их рожи.

— У ворот нас тоже встретили не милашки, однако договорились.

Журавлев спустился вниз, цепляя на брюки консервные банки.

— Чем обязан, господа?

— Вам в городе грязи не хватает? — спросил все тот же бойкий здоровяк с пропитым голосом.

— Нам вашего добра не надо. Мы свое ищем.

— Твое за забором осталось, а здесь только наше. Полдня за вами наблюдаем. Можем грабли предложить, ими удобней. А мы еще посидим и посмотрим на клоунов. Циркачи!

— Похоже на цирк?

— Еще бы! Только вы дурнее обезьян.

— Почему?

— Потому что у вас язык есть, а вы им не пользуетесь. Надо было с людьми поговорить, а потом в дерьме копаться. Там ничего нет. Когда машина сгружает мусор, его тут же фильтруют. В кучу отбрасывается непригодное дерьмо, а стоящий товар отбирается сразу. Не то его крысы обгрызут. Самому такое в голову не приходило?

— Напекло, понимаешь ли.

— Оно и видно.

— А где я могу повидать фараона данной пирамиды?

— Перед тобой стоит.

— Я ищу документы. Они случайно попали в мусор вот с таким же портфелем.

Журавлев кивнул на землю, но портфельчик уже перекочевал в руки одного из мусорщиков.

— Это я уже давно понял. Знакомый портфельчик.

— Он у вас?

— Портфель не отдам, а бумаги могу обменять на казначейские знаки.

— Все правильно. По-честному. Только я не очень богат.

— Иди за мной.

Старьевщик повернулся и пошел по дороге вдоль стены. Журавлев последовал за ним. Двое других остались на месте. Он оглянулся. Потапенко продолжал размахивать лопатой в поте лица.

Они ушли метров на сто с лишним. Бесконечная помойная аллея терялась вдали, слева стена, справа пирамиды, между которыми пролегали улицы.

У одной из лачуг мусорщик остановился.

— Заходи.

В сравнении с другими сараями этот казался дворцом. Размер голубятни — уже роскошь. Земляной пол, на нем матрац, три ящика — два низких, один высокий, накрытый плюшевой скатертью. Апартаменты — люкс. Правда, стоять в полный рост Журавлев не мог — не под него строили. Но самое смешное, что в углу на древке стоял российский флаг и почему-то на стене висел портрет Брежнева в маршальском мундире.

Крохотное окошко — единственный источник света.

Хозяин и гость некоторое время изучали взглядами друг друга под изломанными лучами солнца.

— Сколько заплатите? — спросил местный бизнесмене

— У меня есть одна бумажка в пятьдесят долларов.

— Годится. Отдал бы и дешевле, но сдачи не найду.

— А я и не прошу.

Мусорщик раскидал свежеприбывший хлам в углу и достал до боли знакомый кейс.

Когда Журавлев увидел голубой конверт, у него захватило дыхание. На такую удачу он даже рассчитывать не мог. Возблагодарила его судьба за мучения и пройденные испытания.

Журавлев отдал деньги и забрал конверт.

— Теперь убедились, что не всегда самостоятельность оправдана? Вы могли бы получить его днем.

— Важно, что получил. Но учту на будущее.

— Береги свои вещи, парень. Сегодня тебе повезло, а завтра…

Журавлев выскочил из душной будки, словно птичка вылетела из клетки. Солнце заваливалось за Кавказский хребет. Окрыленный удачей, он побежал к той куче, где трудился Потапенко, но бег его стал замедляться, и он вдруг замер. Пейзаж изменился. Потапенко на горе не было. У подножия стояли две черные «волги». Люди в чистых костюмах выбивали пыль из гостиничного детектива. В руках у некоторых были короткоствольные автоматы Калашникова. Мусорщики стояли на коленях. Что там происходило, понять было невозможно. Но радостные чувства тут же улетучились. Один из мусорщиков вдруг приподнялся и указал пальцем в сторону Журавлева.

Двое автоматчиков тут же нырнули в машину, и фары «волги» осветили детектива, стоявшего посреди дороги с прижатым к груди конвертом. Машина сорвалась с места. Их разделяло не больше сотни метров.

На решение хватило доли секунды. Журавлев бросился в проулок между пирамидами со скоростью ветра. Позади раздались автоматные очереди.

Машина свернула за ним — лучи фар ударили ему в спину. Журавлев остановился, выхватил пистолет, присел на колено, прицелился и сделал два выстрела. При этом автоматные пули свистели со всех сторон, взрыхляя мусорные кучи.