Потапенко положил свою огромную лапищу на плечо Журавлева.

— Духонин очень обрадуется такой встрече. Не в том месте решил ручки погреть. На обратный билет до Москвы денег не хватает?

«Идиот!» — подумал Журавлев. Резко развернулся и треснул парня коленом в пах, в ту же секунду выбил локтем пистолет из рук детектива, а левой рукой врезал по шее, почти у самого уха. Финт удался на славу. Потапенко взвыл, согнулся, выронил оружие и отлетел в сторону, врезавшись головой в сейф.

— Решил стрелять — так стреляй, а не языком болтай.

Вадим поднял с полу пистолет. Чистяков забился в угол и присел на корточки.

— Человек к вам с деловым предложением пришел, а вы его в штыки встречаете. Нехорошо, мальчики. Очень нехорошо.

— Ну и ловок ты, бестия, — проворчал Потапенко, держась одной рукой за голову, второй ниже пояса.

— Практика, Петя. А ты только штаны протираешь. Ладно, давайте перейдем к делу. Не хотите делить тридцать штук зеленых, ради Бога. Я не настаиваю. Добренький. Вы с ними рано или поздно, но засветитесь, а вот документы, будьте добры, отдайте.

— Сколько?! — завопил Потапенко. — Тридцать тысяч?

Журавлев предполагал, что портье не лох, чтобы играть по-честному. Так оно и вышло.

— А этот облезлый кощей тебе пару сотен предложил? Все верно. Ты большего не стоишь. По сути, Чистяков рискует больше. Сокрытие улик во время убийства. Кража частного имущества. Использование служебного положения в корыстных целях. Если на вскидку, то червонец строгача, а тебе, Петро, года три как соучастнику. Вот и прикинь расценки.

Журавлев смолк. Перебор. Еще пара слов — и Чистяков будет размазан по стенке сейфа.

— Петя, ты чего его слушаешь? Он же специально хочет нас поссорить, — причитал Чистяков, протирая штаны на коленях. — Мы же друзья, Петя! Вызови ментов и сдай его.

Потапенко бегал взглядом с одного на другого.

— Не знаю, о чем ты говоришь, Журавлев. Я знаю одно: тебя ищет милиция. Ты — преступник, и твое место за решеткой.

— Возможно. Радует то, что мое одиночество долго не продлится и мы вновь окажемся в одной компании. Проза жизни. Прикинем, что мы имеем. Вы вызвали ментов. Если им повезет, то они меня сцапают. За что я вам спасибо не скажу, разумеется. Мне терять нечего, а вы потеряете всё. Омельченко приехал в отель с портфелем, где лежали казенные деньги и документы. Есть по меньшей мере три свидетеля. Омельченко снял номер, сдал портфель на хранение, отправился в бар и подцепил шлюху для отвода глаз. Из номера его и проститутку вынесли в черных мешках. Чистяков скрыл от милиции главную улику, соблазнившись на деньги. Тридцать тысяч — сумма привлекательная.

— Он врет, Петя! — суетился Чистяков. — Там были сущие гроши…

— Заткнись! — гаркнул Потапенко.

— Сумма указана в расписке, оставленной Омельченко секретарю. Или вы думаете, что телеведущий имеет такие деньги? Это же не столичный частный канал.

Этого Чистяков боялся больше всего. Казенные деньги всегда плохо пахнут.

— Ладно, господин Журавлев, — начал гнусавить портье. — Будем договариваться по-хорошему. Таких денег хватит на всех. По десять штук каждому — и проблема решена. И забыли… И разошлись… И все.

— Я не сомневаюсь, что в твоей курчавой башке еще осталось серое вещество. — Журавлев погладил портье по лысине. — Разумные компромиссы лучше, чем ничего. Доставай портфель. Там лежат важные бумаги, и их придется отправить адресату, иначе начнутся поиски и следствие.

— Черт! А шуму-то сколько! — фыркнул Потапенко.

— Шум устраивали вы, я пришел договариваться.

— Отдай ему бумаги, Валентин, и доставай бабки. Тебе больше нет доверия.

— Первая разумная мысль, — усмехнулся Журавлев.

— Бросьте, ребята. Бабки поделим — и разбежались. Черт с ними, с бумагами…

Ответ обескуражил сыщиков. Они переглянулись.

— Ну кто мог знать… — скривил физиономию Чистяков. — Какие-то бумажки… Кто же будет хранить улики при себе? От них надо избавляться.

— Где они?! — завопил Журавлев, схватил портье за лацканы и поднял над полом.

— Выбросил. Вчера вечером выбросил. Петро мне отдал жетон, и я понял, что все шито-крыто. Бумаги в контейнер выкинул.

— Куда?

— В мусорный бак на заднем дворе.

— Вот что, мужики, — твердым голосом заговорил Журавлев. — Тот, кто найдет эти бумаги, получит мою долю. Я не шучу. Не найдете — ни черта не получите. Документы начнут искать и в первую очередь придут сюда. Тогда все пропало.

Потапенко врезал Чистякову оплеуху. Странно, но голова осталась на месте.

— Недоумок. Пойдем, Журавлев.

Вадим вернул ему пистолет и прихватил с собой портфель, чтобы не оставлять вторую улику.

Лика сидела в одном из кресел вестибюля и ждала. Гостиница большая, а искать иголку в стоге сена бессмысленно. Она ругала сама себя на чем свет стоит. Как она могла отпустить Дика одного? Ночью из больницы он вернулся поцарапанный, с разорванным ботинком. Вечно он попадает в переплет! Покойная Светлана была права. Какой же она партнер, если допускает такое? Дик лишен инстинкта самосохранения и лезет в самое пекло. Где его теперь искать? Может, по крышам бегает или по подвалам ползает? Он не из тех, кто ходит по ковровым дорожкам. А вдруг убили?!

Когда у стойки администратора появился высоченный здоровяк с обезьяньей мордой, а рядом с ним Дик, девушка подпрыгнула в кресле и чуть было не вскрикнула. Ей с трудом удалось подавить в себе клокочущие чувства — злость, радость, тревогу, страх…

Она тут же прикрыла лицо газетой, скрывая слезы, катившиеся по раскрасневшимся щекам.

Мужчины прошли через зал и скрылись за дверью возле лифта, где висела табличка «Служебный вход».

Переведя дух, Лика поторопилась на улицу.

Задний двор гостиницы был похож на каменный мешок с единственной въездной аркой. И в этом мешке с ожесточением погромщика-профессионала орудовал детектив Потапенко, переворачивая мусорные контейнеры один за другим. Он расшвыривал мусор в стороны, заполняя двор горой зловонных отбросов. Грохот банок, бутылок, коробок перемешивался с отборным матом. Сюжет для медкомиссии психиатрической лечебницы.

Журавлев наблюдал за всем этим со стороны, держа руки в карманах и моля Бога, чтобы во дворе не появилась администрация отеля, вызванная жильцами, которых разбудил среди ночи шум.

Спустя полчаса двор превратился в одну огромную свалку. Теперь костюм Потапенко отличался от одежды Журавлева только тем, что грязь на нем была свежая, а на Журавлеве — засохшая.

— Как сквозь землю провалился! — свирепел Потапенко, расшвыривая ногой мусор.

Их уединение было нарушено появлением старика с двумя пакетами ресторанных отходов. Невысокий худощавый дед открыл рот и обомлел.

— Ну что уставился, осел! — рявкнул Потапенко.

— Боже! Что здесь произошло, Петя? Нашествие крыс?

— Проваливай!

— Минуточку, — вмешался Журавлев. — Скажите, любезнейший, когда последний раз вывозили мусор?

— Обычно ночью вывозят. Чтобы не смущать курортников. Через ночь. Этой ночью вывозили, но, как видите, опять набралось. Люди неаккуратные — объедки, обертки бросают где попало.

— Куда же вывозят это добро?

— Покойный мэр построил завод по сжиганию и переработке мусора и обязал всех возить отходы только туда. За нарушение крупный штраф с мусорщиков, а у водителей права отнимают.