С веселого и радостного криминальную историю не начнешь. Сначала убийство или катастрофа, а потом причины и следствие. Все так — и никуда от этого не денешься. Маленький примерчик. Шандарахнули крепкого здорового мужика по башке, пока он рот разевал, — и делай с ним что хочешь. И не сомневайтесь: все выглядело именно так.

Лежит человек и шелохнуться не в силах. Холодная земля или горячий песок, светит солнце или идет дождь — все едино. Сознание выключилось, и никаких мирских забот. Хуже, когда оно включается. Тупая боль в затылке, багровые круги перед глазами, мокрая трава под ребрами. Одно утешает — живым остался.

Валяясь под откосом дороги в неуклюжей позе, крепкий рослый мужик уже не тешит себя надеждой, что в одурманенной голове замаячит хоть какая-то здравая мысль. А о душе, покидающей обессиленное тело, и вовсе забыл, как только в ушах послышался вой милицейской сирены. Отвратительное до колик в животе, такое знакомое и земное, что любого ангела спугнет. Попытка встать и унести ноги не увенчалась успехом. Все, что ему удалось, — это перевернуть свое неуклюжее тело на спину. В черном небе мерцали миллионы звезд с красными пузырящимися ореолами. Фантастика!

Где-то над головой завизжали тормоза, яркие лучи фар осветили стройные кипарисы и колючий кустарник. Напуганная стая ворон сорвалась с насиженных мест и оглушительно взлетела вверх. Им легче: у них — крылья. Хотелось крикнуть им вслед: «Эй, ребята, куда же вы, а я?» Но он оставался на месте. Ни ангелы, ни вороны о нем не подумали. Последние свидетели и те разлетелись.

Действо продолжалось: хлопали «дверцы машин, черные силуэты, скользя по мокрой траве, спускались вниз. Пучки света от ярких фонарей скакали, как стая зайцев от одного куста к другому. Сегодня им повезло. Они найдут то, что ищут. Один такой зайчик запрыгнул ему на лицо и решил дальше не скакать. Пригрелся, мерзавец. Парень приподнялся на локтях, но сквозь световую завесу ничего не видел. Боль в затылке не унималась, а ноги налились чугуном. Предатели!

— Погаси. Еще насмотришься. — Он едва узнал собственный голос.

Луч обшарил лежащего с ног до головы. Вот сейчас лучше не шевелиться, а то тебя не так поймут и пальнут сдуру.

Чьи-то сильные руки подхватили его сзади и поставили на ноги. Взгляд охотника встретился со взглядом добычи. Добыча понятия не имела, что выражает ее физиономия, но встречная морда ничего хорошего не предвещала.

Начали с обычного обыска, прихватив мужика под руки с двух сторон. Крепко держали, как в тисках.

— Не карманы, а ювелирная лавка, товарищ подполковник, — сказал капитан, выворачивая карман за карманом. При этом от него разило водкой на версту.

Нет ничего хуже, чем среди ночи оторвать мента от бутылки. Ласковых слов не дождешься.

— Ведите его к машине, — приказал подполковник. Фонарик скользнул по траве и вновь наткнулся на очередную находку. Луч выхватил из темноты совершенно белое, как луна, мертвое лицо мужчины. То, что на земле лежал покойник, сомнений не вызывало. Во лбу зияла черная дырка от пули. В синюшных уголках рта запеклись струйки крови. Выпученные глаза — словно стеклянные пуговицы.

Больше он ничего не увидел, его поволокли вверх к шоссе.

Возле откоса, на обочине, стоял серебристый «мерседес». Он знал, что на рулевом колесе найдут его отпечатки пальцев. Вдоль дороги стояло еще несколько машин — две патрульные «пятерки» с маяками на крыше и черная «волга».

Его почему-то усадили на заднее сиденье «волги». И еще, что удивительно, никаких наручников, два милиционера остались стоять по обеим сторонам у дверей. Странно они себя ведут. А увидев ключи в замке зажигания, парень вовсе растерялся. Конечно, в его состоянии не просто перескочить на переднее сиденье, включить двигатель и дать деру. Не успеет. Но теоретически такой финт возможен. Пока задержанный соображал, что к чему, на месте обнаружения трупа шла работа экспертов, криминалистов и следователей. Но это тоже из области теории. На практике к месту происшествия выехали пять человек из тех, кто на момент вызова оказался под рукой.

Сидя на корточках, подполковник осматривал покойника, словно филателист редкую марку.

— Стреляли в упор. Судя по всему около часа назад. Его нужно отправить в морг и вызвать судмедэксперта. Мы тут можем что угодно предполагать, а мне нужна точность.

Стоявший рядом капитан разглядывал трофеи, изъятые из карманов задержанного и покойного.

— Деньжата у погибшего водились. Только вот бумажник его я нашел в чужом кармане.

— Убийство с целью ограбления? Чушь. Убил, ограбил, смылся. А задержанный улегся прикорнуть рядышком с трупом. Документы какие-нибудь есть?

— Полно. Так. Начнем с жертвы. Тут политикой пахнет, Глеб Сергеич. Застрелен Таманцев Кузьма

Ильич. Есть его паспорт, в нем корешок от авиабилета и удостоверение редакции газеты «Красная Кубань», где он занимал должность главного редактора. Личность в крае популярная. В общую кучу с бомжами не спишешь.

— Корешок билета, говоришь?

— Да. Он прилетел из Москвы примерно в полночь.

— Ну а кто второй?

— Паспорт на имя Журавлева Вадима Сергеевича. Москвич. Тридцать семь лет. Тут есть еще удостоверение следователя московской прокуратуры. Но оно просрочено. Действительно до девяносто шестого года. Визитные карточки на его же имя. Частное детективно-охранное бюро «Сириус». Оперативный сотрудник. Разрешение на ношение и хранение оружия. Пистолет «Вальтер П-38» сорок пятого года, калибр 7.65 мм 38469. Странно. Оружие трофейное, времен войны. Кто мог его оформить на Журавлева? Но пустая кобура у него под мышкой болтается, пистолета нет. Дырка во лбу убитого соответствует калибру.

— Ладно. Ищите оружие и гильзы. А я посмотрю на этого сыщика.

Подполковник поднялся на ноги и начал взбираться по откосу к дороге.

Несколько оперативников продолжали ползать на коленях с фонарями в руках.

Подполковник подошел к черной «волге» и сел за руль. Задержанный оставался сидеть на заднем сиденье, а милиционеры так и остались дежурить у задних дверей.

Закурив, подполковник повернулся боком и положил локоть на спинку сиденья.

— Я начальник криминальной милиции Глеб Елистратов. В серьезную историю ты вляпался, Журавлев.

— Догадываюсь.

— Следователем работал?

— Пять лет. Уже забыто.

— В частные сыщики потянуло. На романтику. Ну давай, рассказывай. Что-то я не нашел твоей лицензии.

— В рамочке дома над кроватью висит.

— Ясное дело, на подлинник кисти передвижников не заработал.

— Парня, которого пришили, я не знаю…