Глава XXXII. «Вставайте! Нашлись!»

Наступил и истаял в сумерках вечер вторника. Городок Санкт-Петербуг по-прежнему скорбел. Пропавших детей так и не нашли. За них молились в церкви, возносили, горячо и от всего сердца, мольбы во многих домах, однако никаких радостных вестей из пещеры по-прежнему не поступало. Большая часть спасателей сдалась, бросила поиски и вернулась к своим обычным занятиям, говоря, что все уже ясно – отыскать детей не удастся. Миссис Тэтчер слегла и большую часть времени проводила в бреду. Говорили, что она то и дело окликает свое дитя, да так, что у тех, кто слышит ее, просто сердце надрывается, а иногда приподнимает голову и целую минуту вслушивается, но затем со стоном опускает ее на подушку. Тетя Полли впала в полное уныние, волосы ее почти совсем побелели. И с наступлением ночи городок заснул, несчастный и опечаленный.

И вдруг, в самую полночь, в нем забили все колокола, а миг спустя улицы наполнились исступленными полуодетыми людьми, кричавшими: «Вставайте! вставайте! они нашлись! нашлись!». К этим крикам добавился лязг жестяных сковородок и рев рожков, все понеслись к реке и увидели детей, которые ехали в открытой коляске, запряженной восторженно вопившими жителям городка, и столпились вокруг и величавым маршем пошли с ними к дому Тэтчеолв, ревя по пути «ура! ура!».

Городок осветился, никто и не думал о том, чтобы снова забраться в постель, то была величайшая из когда-либо виданных им ночей. В первые полчаса через дом судьи Тэтчера текла череда горожан, желавших обнять спасенных, расцеловать их, пожать руку миссис Тэтчер, сказать что-нибудь, – но это мало кому удавалось и люди просто покидали дом, потопляя его в слезах.

Счастье тети Полли было полным и окончательным, счастье миссис Тэтчер почти таким же. Впрочем, этому «почти» предстояло устраниться, как только посыльный доставит великую новость ее мужу, еще остававшемуся в пещере. Том лежал на софе и излагал жадно внимавшей ему публике историю своего великого приключения, добавляя к ней множество поразительных подробностей и прикрас, а закончил всю историю рассказом о том, как он оставил Бекки и отправился в исследовательскую экспедицию, как прошел по двум коридорам на всю длину бечевки, как пробирался по третьему, пока бечевка не натянулась, точно струна, и совсем уж надумал повернуть назад, когда углядел далеко впереди искорку света, похожего на дневной; как бросил бечевку и на ощупь направился к этой искорке, и просунул голову и плечи в маленькую прореху в стене пещеры, и увидел широкую Миссисипи, катившую мимо него воды свои! А ведь случись это ночью, никакой искорки он не увидел бы и от дальнейшего исследования прохода просто отказался! Следом Том поведал о том, как он принес благую весть Бекки, а та попросила не приставать к ней с такой ерундой, потому что она устала, и знает, что скоро умрет, и желает этого. Том подробно описал, как уговаривал ее и убеждал, как она едва не померла от радости, когда добралась с ним до места, с которого различалась та самая голубая искорка дневного света, как он выбрался из прорехи и помог выбраться Бекки; как они опустились на землю и заплакали от счастья; как увидели проплывавших мимо в ялике людей, и как он, Том, окликнул их и рассказал, что произошло с ним и с Бекки, и как они оба изголодались; поначалу эти люди рассказу его не поверили, «потому как», говорили они, «до долины, в которой пещера, отсюда пять миль вверх по реке», но затем посадили детей в лодку, догребли до своего дома, накормили, дали им, когда стемнело, отдохнуть часа два или три и отвезли в город.

Судью Тэтчера и горстку оставшихся с ним спасателей удалось отыскать в пещере еще до зари – по двум веревкам, которые они оставляли за собой, – и сообщить им великую новость.

Три дня и три ночи тяжких усилий и голода не могли, конечно, пройти даром, и Том с Бекки скоро поняли это. Всю среду и четверг они провели в постелях и обоим показалось, что за это время они только сильнее устали. В четверг Том начал понемногу ходить, в пятницу погулял по городку, а в субботу почти пришел в себя; Бекки же пролежала до воскресенья, а когда встала, выглядела пережившей изнурительную болезнь.

Том, прослышав, что Гек занедужил, отправился в пятницу повидаться с ним, но к  Геку его не допустили, – то же повторилось и в субботу, и в воскресенье. А потом пускали уже что ни день, предупреждая, впрочем, что и о приключении его, и о прочих волнующих предметах ему надлежит помалкивать. За соблюдением этого правила следила остававшаяся у постели Гека вдова Дуглас. О событиях на Кардиффской горе Том же знал от домашних; знал он и о том, что труп «оборванца» в конце концов обнаружили в реке у переправы; по-видимому, негодяй утонул, пытаясь сбежать из городка.

Недели через две после его выхода из пещеры Том направлялся к Геку, который уже успел окрепнуть и для разговоров волнующих, – а у Тома имелось, как он полагал, что рассказать другу. Дорога вела мимо дома судьи Тэтчера и Том заглянул туда, чтобы повидаться с Бекки. Судья принимал гостей, они попросили Тома присесть, поговорить с ними, и кто-то шутливо спросил, не желает ли он еще разок заглянуть в пещеру. Том ответил, что, пожалуй, не отказался