на латынь, и он сконфуженно, но с некоторым облегчением сказал:

– Прошу прощения. Я не сразу тебя понял.

– Но ведь мне сказали, что ты немец.

– Да-да. Но как тебе, должно быть, известно, в различных местностях у нас говорят по-разному.

– Это правда, – сам того не зная, пришел ему на выручку добродушный Чентано и рассказал длинную и довольно глупую историю о двух немцах – с севера и с юга, которым пришлось объясняться знаками.

Об этом происшествии все как будто сразу забыли, но тем не менее Алан горько жалел, что не выбрал себе более редкой национальности, которая точно так же подошла бы к его внешности северянина.

Когда до Рагузы оставался только день пути, они остановились на ночлег в городке, где была большая ярмарка. Все гостиницы были переполнены, но Чентано тем не менее удалось, как обычно, найти хорошие комнаты для своих спутников.

– Хотя спать нам сегодня все равно не дадут, – заявил он с веселым смешком. – Они тут будут праздновать до самой зари.

– Да и нам не мешает попраздновать, – заметил его старший приказчик.

– Ведь завтра мы будем уже ночевать на корабле, плывущем в Венецию.

– И то правда. К тому же поездка была на редкость удачной. Нам есть что отпраздновать. Мы и повеселимся.

И они повеселились.

Да и как было удержаться, когда все жители городка и все приезжие пили, пели и плясали! Алан понимал, что ему не удастся просидеть весь вечер, охраняя драгоценную сумку, и он с большой неохотой распорол аккуратный шов, вытащил рукопись и спрятал ее за пазухой. Во всяком случае, он все время ощущал, что она тут, на его груди, а когда он пошел танцевать, она легонько подпрыгивала, но пышные складки куртки надежно скрывали ее от любопытных взглядов, а туго затянутый пояс не давал ей выпасть.

Анджела знала, где он спрятал книгу, и не отходила от него ни на шаг. Хотя она и посмеивалась над его опасениями, ей тоже не хотелось лишиться драгоценной рукописи, да еще когда путешествие близилось к концу.

И все-таки было очень приятно после долгих дней тревог и тяжких испытаний беззаботно веселиться и пировать.

– Ведь и у нас есть что отпраздновать! – шепнула Анджела с многозначительным видом.

И они танцевали, пели, ели и пили среди шумной веселой толпы, заполнившей не только гостиницу, но и обширный двор позади нее.

– Только, – напомнил Алан, – мы должны беречься…

– Ш-ш-ш!

– И не напиться допьяна, – со смехом договорил Алан.

Это предупреждение было не лишним, потому что вино лилось рекой и по случаю праздника его пили неразбавленным. Каждый желал выпить за здоровье всех остальных по очереди. Незнакомые люди совали кружки в руки соседей или наливали вино в опустевшую кружку, и отказ осушить ее до дна считался смертельной обидой.

Алан и Анджела старались пить как можно меньше и, ссылаясь на свою молодость, обязательно разбавляли вино водой. К несчастью, это показалось забавным окружавшим их гулякам, и те с новым усердием принялись угощать молодых людей.

– Эти мальчишки что-то уж слишком степенны! – кричал один.

А другой тут же откликался:

– Ну-ка, выпей, синьор студент! Доброе вино развяжет тебе язык, и мы послушаем, как ты там изъясняешься по-гречески!

Конечно, угощение им предлагали от чистого сердца, но они предпочли бы обойтись без него. Алан, как и большинство английских юношей, редко пил что-нибудь крепче домашнего пива и еще не привык к вину. Анджела, правда, как это было принято в Италии, с детства пила вино, разбавленное водой, но дом Альда отличался бережливостью, и даже взрослые там редко пробовали такие крепкие вина, какими теперь ее непрерывно потчевали.

– Вот ужас! – хихикнув, шепнула Анджела на ухо Алану. И он, решив, что хмель ударил ей в голову, бросил на нее грозный взгляд.

– Нет, не бойся, я не пьяна, – добавила девушка невозмутимо.

– Ну, не знаю, – возразил Алан. – Я видел, сколько раз наполнялась твоя кружка.

– Так, значит, ты не видел, как она опорожнялась! – И Анджела показала глазами на лимонное деревце в темном углу двора. – Наверное, у этих лимонов, когда они созреют, сок будет совсем хмельным.

Он чуть было не сказал «умница девочка!», но вовремя спохватился и торжественно произнес:

– Друг Александр, это ты превосходно придумал!

После чего он не преминул последовать примеру девушки, и на корни деревца пролилось еще много вина, которым их угощали непрошеные друзья.

Они, конечно, могли бы выйти на улицу, но это их не спасло бы – весь городок веселился, на площадях танцевали и повсюду горели костры, на которых жарились целиком бараньи туши. Притвориться усталыми и лечь спать также не имело смысла: собутыльники, которым они так полюбились, несомненно, вытащили бы их даже из постелей.