– А не проще ли, – предположил он нерешительно, – затопить это все здесь?

– Олег!

– А что? – удивился он. – Вот сейчас сделаем дыру в днище, это одна секунда, все это дерьмо опустится на дно, рыбы будут рады. Кому-то корм, кому-то каюты для жилья.

Парень дернулся, но смолчал, Виктория вскричала возмущенно:

– Ты что? Ты всерьез? Ах, да, ты же никогда не шутишь!.. Олег, это маленький ребенок, ему нельзя дать умереть!

– Из нее вырастет гений? – спросил Олег саркастически. – Вряд ли. Да и зачем нам эти гении, скоро начнем воспроизводить их сами. Первый ассемблер уже заканчивают, через пару дней начнет готовить две копии… Виктория, что с тобой?

Она огрызнулась, прижимая ребенка к груди:

– Олег, они все наши! И даже те двое, перепившиеся так, что плавают в собственной блевотине. Олег!

Он пожал плечами.

– Да я что, я ничего. Я вообще-то готов отвечать, но как-то подразумевалось, что будем отвечать за достойных, а не всякую… словом, всякое.

– Я не собираюсь всех их тянуть в светлое будущее зачеловечества, – огрызнулась она. – Но достойное существование в их собственном мире можем им обеспечить, помочь… Мы везем этого ребенка к врачам или нет?

Он шагнул, наконец, ближе, всмотрелся в девочку.

– Парень прав, – сказал он громко. – Она уже почти выздоровела. Разве не видишь?

Виктория ахнула, девочка на ее руках заметно потяжелела, краснота ушла, сыпь и волдыри исчезли, как и гной из глазных впадин. На нее взглянули чистые детские глаза, а сама девочка озадаченно умолкла, не понимая перемен в организме.

– Оставь, – посоветовал Олег. – Сейчас ничего не можем сделать. Оставь.

Она послушно опустила ребенка прямо на палубу. Девочка ухватилась за канат, чтобы не упасть, тонкие ножки едва держали исхудавшее тельце. Олег погрозил пальцем парню, кивнул Виктории в сторону борта. Она послушно перевалилась через край, послышался сильней плеск. Олег прыгнул следом, догнал, ухватил и понесся на большой скорости, разрезая воду, как большая акула. Правда, любая акула позавидовала бы его скорости.

Виктория озадаченно молчала всю дорогу, даже не спросила, как это они с такой скоростью, непонятного и так слишком много. Впереди блеснул металлом белоснежный борт яхты, Олег лихо сделал полукруг, подвел Викторию к трапу, а когда она вскарабкалась, он уже галантно подал ей руку сверху. Мрак в позе скучающего плейбоя возлежит в кресле, Тигги танцует перед ним папуасский танец, украсив голову и обнаженное тело гирляндами цветов.

– Как успехи? – спросил он и, не дожидаясь ответа, добавил грозно: – А где рыба? Рыба, спрашиваю, где?

Виктория сказала:

– Какие вы разные!

– А что? – удивился Мрак. – О чем еще должен думать мужчина, попадая в лес, поле или на море? О добыче, только о добыче!

Тигги спросила капризно:

– Какую тебе еще добычу? А я кто?

– Ах ты ж моя перепелочка, – сказал Мрак нежно. – Ты права, золотце. Еще как права…

Виктория сняла тяжелые баллоны, Тигги бросилась помогать освобождаться от снаряжения, потом вместе унесли вниз. Мрак хитро смотрел на Олега.

– Вот уж не поверю, – сказал он, – что ты потащил ее любоваться морскими звездами.

– Ты прав, – признался Олег. – Ты прав, волчара. Но все равно ничего сказать не могу, в голове перемешалось. Одно время Виктория как будто бы доказывала, что она безжалостна к вымирающему виду человеков! Но сейчас… нет, даже не берусь делать выводы.

Мрак с ленцой наблюдал за его метаниями, проговорил неспешно:

– Олег, а если этот нравственный закон, о котором ты так печешься, всобачен вовсе не в биологическое наше «я»?

– А во что же?

– А, скажем, в интеллект…

Олег отмахнулся в раздражении.

– Интеллект как раз и подсказывает рациональность очищения планеты от всего лишнего, мешающего. А эти тупые двуногие мешают больше всего! Даже не обязательно эти спивающиеся неудачники, а вообще те, кто не стремится побыстрее избавиться от животных тел.

– Не обязательно, – возразил Мрак. – Нам же не приходило в голову стереть с лица планеты всех людей? Оставив, ессно, пару миллионов баб покрасивее и помоложе? Даже, когда мы были тоже… не в животном, как ты гадко говоришь, облике.