– Здравствуйте. Меня зовут Кристина, я – литературный агент. Сейчас по поручению издательства мы утрясаем проект договора, который устроил бы и автора, и издательство.
– О, – сказала Марина.
Она остановилась в дверном проеме, глаза ее обшаривали Кристину сверху донизу, словно искали следы моих ладоней. Кристина улыбнулась ей еще раз, рассеянно-доброжелательно, профессионально, так сказать, как должен улыбаться продавец каждому входящему в его магазин, и снова ее взгляд побежал по строчкам.
Марина в некотором затруднении переступила с ноги на ногу, потом решилась и села в кресло. Все верно, Кристина слишком хороша, чтобы у нее было что-то со мной: ослепительно красива, аристократична, идеальная фигура – и все даже не со знаком «плюс», а с «экстра-плюс», всего даже чересчур: такие держатся возле мультимиллионеров, те тоже понимают, что от них нужно таким хищным красоткам, но принимают правила игры.
– Очень важный договор? – спросила она светским голосом. – Володя, не пои меня своим гадким кофе, как ты всегда делаешь!.. Принеси стакан холодной воды… Любой, хоть нарзану!.. И я оставлю тебя работать в такую жару.
Кристина кивнула, глаза ее бежали по строчкам договора.
– Да, – сказала она отстраненно, – очень важный… Речь идет о больших деньгах… очень больших. Автору достанутся совсем крохи, но он рад, что деньги-то большие!.. На Западе авторы, рангом даже ниже господина Факельного, получают за каждую книгу пятнадцать-двадцать миллионов долларов. У нас, конечно, масштабы меньше, но не настолько, чтобы он получал пятнадцать-двадцать тысяч…
Карандаш ее легко порхал, ставя галочки, подчеркивая, обводя наиболее важное, зачеркивая повторы или неприемлемое, а Марина сказала с деревянной улыбкой:
– Да-да… не в тысячу же раз!..
Но глаза ее сказали, что она считает Кристину не моим литагентом, а литагентом издательства, те ворочают миллиардами, а такие красивые пираньи могут быть только там, возле крупных денег, а писателишка им на один острый зуб.
Вода в стакане пузырилась, сразу усеяла стенки блестящими шариками. Марина пила мелкими быстрыми глотками, морщила нос. Взглянула на часы, в глазах уже вертятся цифры калькулятора: раз уж я занят, то куда пойти и с кем, на каких условиях. На меня взглянула, как на проигравшего, с такой красоткой у меня нет шансов, подпишу все, что подадут эти холеные руки, а если где-то заартачусь, то хищная красотка ради дела вскинет на мои плечи свои роскошнейшие ноги, и тогда все, подпишусь даже на работу дворника перед своим же домом.
Я закрыл за нею дверь, а когда сразу же сходил за кухню за двумя стаканами охлажденного сока и вернулся в комнату, Кристина уже снова без майки, но глаза по-прежнему очень по-деловому пробегают взглядом по тексту договора.
– О, спасибо, – сказала она, принимая сок. – Какая адская жара… Сколько она продлится?
– Синоптики могут пообещать и мороз с метелями, – ответил я. – Если спонсором выступит магазин дубленок.
Она пила медленно, наслаждаясь каждым глотком. Я ухитрялся почти не смотреть на ее изумительной формы грудь, Кристина откинулась на спинку кресла, молочные железы приподнялись и двумя раскаленными стволами лазеров нацелились мне в губы. В серых глазах заблистал смех.
– Простите, – сказала она смиренно, – я испортила вам секс… В такую жару воздержание особо мучительно. Но если вам это уже начинает мешать… в смысле, течению ясной мысли, то я к вашим услугам.
– Спасибо, – буркнул я, – как-то обхожусь.
– Да, – согласилась она, – «Тайд» отстирывает все. Но если возникнет желание – только свистните.
– Свистну, – пообещал я.
Так свистну, добавил про себя, что глаза у тебя, красивая сучка, на лоб вылезут. Никто мне еще так нагло не предлагал это дело, да еще в таких медицинских терминах. Чувствую себя последним гадом. И каким-то проститутом, хотя предлагает она, но чувствую себя гадом я, почему?
Вообще в отношении Кристины желание возникло только однажды, да и то странное: как будто бы я после ссоры с нею схватил ее, связал и грубо истрахал во все дыры и полости. Но проснувшись окончательно, устрашился, что это уже какая-то перверсия – связывать женщину. Это свидетельство моей беспомощности, что ли, а там рукой подать и вообще до гомосекства или еще каких-то крайностей… наверное, рукой подать.
Во всяком случае, мой тренированный мозг больше не позволял себе таких вольностей, а на обнаженные прелести Кристины смотрел холодно, горячая кровь к гениталиям не приливает. Почти не приливает, а когда все-таки туда устремляется горячая волна, я умело направлял ее на сдерживание радикальных исламистов, а то и вовсе начинал усиленно думать о своей Главной Книге… Да лучше я опущусь на пару этажей и трахну Нюрку, простую и податливую девку, ее трахает все мужское население дома, со всеми она в хороших отношениях и, главное, никого ни к чему не обязывает.
Кристина, по-моему, так и не врубилась, почему не накидываюсь, раз уж такой сладкий кусок мяса подкладывает под самый нос. Другой сам бы подбивал клинья, истекал слюной, юлил бы и скулил, а тут холодноватый отказ…
У меня вообще вся жизнь на бутербродах, хотя иногда заказываю что-нибудь шикарное в ближайшем ресторане. С доставкой на дом. Мои гонорары позволяют жить безбедно, даже очень безбедно, а если вдруг оказывается, что в квартире нет даже хлеба, а в холодильнике при тугом бумажнике хоть шаром покати, то это лишь придает жизни некоторое обаяние.
На этот раз в холодильнике мясо и фрукты из самого дорогого супермаркета, всякие салаты, деликатесы и прочая хрень, чтобы произвести впечатление на непьющих женщин. Я слышал, как на кухне зашумела вода, Кристина внесла в широкой вазе оранжевую горку виноградных гроздьев.
– Я все правильно сделала? – спросила она осторожно.
