— Не трать, кума, силы… спускайся на дно.

— Что? — не понял Василий.

— Говорю, на меня это не подействует.

Василий не нашелся, что ответить, а Шенг сказал напряженно:

— Это должно действовать на всякого, что одевает личину зверя или птицы…

Старик сказал, ухмыляясь:

— Но не на меня.

— Почему?

— А кто сказал, что я человек?

В мертвом молчании Укен вскрикнул:

— Но пробовали и заклятия против демонов!.. Я знаю все о демонах!

Старик отмахнулся:

— О демонах никто не знает много… Впрочем, а я при чем?

— Но как же тогда… либо человек, либо демон! Третьего не дано.

Старик почесал в затылке:

— Да? Если не дано, тогда мы взяли сами. Понимаете, дети, я из невров. Знаете, что это?

Маги мялись, отводили взоры. Василий ощутил холодный озноб:

— Древние легенды говорят о людях-волках… Не о волшебниках, которые могут становиться волками, а о… Великий Боже! Так ты один из тех, которые были еще при… Не могу вышептать, а не то, что вымолвить… Невры — это те, кто под личиной волков спрятались в ковчеге Ноя!.. Это те, кто пошли от Лилит и падших ангелов…

Старик равнодушно отмахнулся:

— С чего бы мы прятались в ковчеге? Там была лишь малая часть. Остальные дети Адама и Евы спрятались в глубоких пещерах, где и переждали Большую Воду… Правда, стали гномами да разными… Словом, дети, я вас предупредил. Вы ж знаете, что с каждым поколением народ становится ученее, но в магии — слабее. Так что подумайте…

Он поперхнулся, откашлялся, сплюнул на пол. На белом мраморе расплылось коричневое пятно, взвился столбик желтого пара. В основании столбика шипело, отвратительная язва проела мрамор насквозь.

— Чагу пил, — объяснил он доверительно. — Но переварил, крепковата…

Он сплюнул снова, едва не угодив на сапог грузному Укену. Тот отпрыгнул с неприличной для его веса поспешностью. Маги остановившимися глазами смотрели на новую ноздреватую дырку в мраморе. Будто на отполированную глыбу льда плеснули кипящей водой!

— Что такое чага? — спросил Василий.

Внутренним зрением видел, как Фивантрокл и Шенг скрепили цепь сильнейших заклятий, добавили двойной щит вокруг магов, и почти безучастно слушал, как старик по старчески словоохотливо начал объяснять:

— Это такой гриб! Вырастает на старых березах, лечебный! Тыщу болячек снимает как рукой, а еще пригаживается при сглазе и порче… Ежели у вас есть березы, я научу варить отвар, только давайте по- хорошему: не трогайте моего племянника… стодвадцатиюродного со стороны соседки.

Василий оглянулся на своих, сказал быстро, прежде чем кто-то успел раскрыть рот:

— Мы еще не решили.

— Вот и решим вместе, — обрадовался старик.

— Как это?

— А вместе, полюбовному. Вовремя я прибыл, вам не придется отказываться от слова.

Фивантрокл и Шенг склепали последнее звено. Василий, продолжая вести беседу со старцем, добавил к их заклятию свою мощь, сам направил в грудь гиперборея, где в левом уголке сердца гнездится уязвимое место мага, задержал дыхание и выплеснул всю их накопленную мощь в одном страшном выпаде.

Через остатки сада пронеслась незримая волна полного уничтожения. Она затихла, едва достигнув дальней стены, но каменные плиты потемнели, по ним потекло коричневое, застывало грязными волнами, сосульками. В том месте, где пронесся кулак магов, исчез даже пепел от кустов.

Старик обеспокоено почесался, огляделся в страхе:

— Чегой-то меня в жар бросило… И зудит, мочи нет… У вас тут вшей нет?

— Н-нет, — ответил Василий мертвым голосом.

— Точно? А то с гнилого юга везут всякую заразу… Так о чем мы гутарили?

Маги подавленно молчали. Опустошенные, теперь магическую мощь копить до утра, раздавленные, они не смели поднять глаза друг на друга. Василий с трудом выговорил:

— Мы… решим верно… не сомневайся, великий гиперборей…

Старик отмахнулся:

— Какой я великий! Я так, мальчишка на побегушках. Это отец у меня великий. Куда я перед ним.