Все подтянуты, наглажены и выбриты. В воздухе разлиты сплошное благолепие, благонравие и благовоние.

Солдатские ларьки перевыполнили планы по продаже одеколона, а техника простаивает в своих боксах - не до нее. Не так уж часто в полку появляются столь красивые женщины.

К тому же Алла сумела всех втянуть в это культурно-массовое мероприятие, которое приобрело особое значение в свете предстоящего смотра художественной самодеятельности округа.

В день премьеры съехались именитые гости. Включая офицеров штаба дивизии и местных руководителей.

За кулисами всем распоряжалась молодеющая день ото дня Аглая Степановна. Еще бы! При ней постоянно и безропотно трудились три солдатика, которых, пока шла подготовка, к ней прикомандировали по ее требованию, как они ни упирались. Проблема, судя по всему, была на троих одна: или тюрьма, или строить декорации под ее тяжелым, плотоядным взглядом. В полку все всё понимали, пацанов жалели, но поделать ничего не могли.

- Вы почему от меня прячетесь? - обычно выговаривала она этим бедолагам. - Будете со мной, пока не закончится спектакль, а вечером поможете мне убрать клуб, когда все разойдутся.

- Или пойдете на кухню котлы драить, - подытоживал, предлагая альтернативу, посмеивающийся сержант. В глазах солдатиков вспыхивала некая надежда, но тут же угасала, когда она обнимала их за плечи, выговаривая:

- Идите, идите, сержант, мы сами обо все прекрасно договоримся. Они хорошие мальчики, будут мне послушны и больше не станут от меня прятаться.

На сцене между тем развивалась драма, зрел и наливался кровью пресловутый любовный треугольник. Многие зрители невольно сопоставляли происходящее в спектакле с треугольником реальным, складывающимся у них на глазах.

Правда, не было в зале того, кто играл в жизни роль Хосе. Павел Тягунов был в карауле, куда его определил, как и было договорено, прапорщик Горюнов.

...И вот финальная сцена. Актеры, которые до этого пели как умели, все больше под фонограмму, теперь уже раскланивались.

Им все прощали, поскольку здесь все были свои. А главной парой - Аллой и Сережей - искренне восхищались.

Они раз за разом выбегали на бис, кланялись, взявшись за руки, а он время от времени шептал ей: 'Сегодня, не забыла?'

Да, прикрывала она глаза, не забыла. Она все-все помнит. И все документы, включая авиабилеты и направление на курсы, у нее на руках...

И тут Сережа, в очередной раз согнувшись до пояса, вдруг увидел эти небритые рожи с бритыми головами - трех чеченцев!

Тоже бешено аплодируют, кричат 'Аллах акбар' и смахивают с лица скупые слезы.

Вне себя Горюнов выбежал за кулисы. В часть проникли посторонние! Где этот чертов капитан Холин? Разжалую в младшие лейтенанты!

И тут же прибежали дежурные во главе с вечным капитаном и вечно дежурным Холиным. Он вытянулся перед разгневанным Хосе, только что пронзившим ножом нежную грудь любимой.

- Почему в части посторонние? - кричит вне себя Горюнов, так что в зале начинают прислушиваться и прекращают рукоплескать.

- Сейчас приму меры! - говорит испуганный Холин. - Все пришли на оперу, бросили на произвол судьбы посты... Вы правы, Сергей Андреевич, порядок надо наводить! С такой дисциплиной армия погибнет!

А сам все косится на сверкающий кинжал в руке писаря, охрипшего, топающего ногами, брызгающего слюной.

Но в зале публика берет джигитов под защиту. Ладно, мол, раз уж пришли, пусть их... Счас споют на бис, пусть послушают. Все тянутся к прекрасному, а чем они хуже нас?

А сами чеченцы, продолжая лить слезы над несчастной судьбой Кармен, суют капитану Холину деньги: возьми, дорогой! Что хошь проси. Только не гони! Слушай, такая девочка, а такому негодяю позволили ее зарезать! Ай, знаем, что понарошку! Мы его знаем - нехороший человек!

Холин вспылил.

- Вы мне, русскому офицеру, предлагаете взятку? Вы оскорбляете лучшего писаря полка нецензурными словами типа 'Аллах акбар'! Вы арестованы! Возьмите их!

Легко сказать - арестованы. А куда их? Пока приедет милиция, которая через час их выпустит, больше двух часов дожидаться...

И тут на сцену снова выходит Алла, а за ней Сережа. И чеченцы сначала бешено аплодируют, потом столь же бешено кричат: 'Зачем резал хорошую девочку, негодяй? Самого зарезать нада!'

Публика кто негодует, а кто смеется - мол, дети природы. Все принимают за чистую монету. Никаких понятий о театральной условности. Что с них взять.

И вот непрошеных зрителей куда-то уводят.

А привели их в караульное помещение, где начальником караула лейтенант Тягунов, еще ничего не знающий об ошеломительном успехе премьеры и своей жены.

Он поднял голову от книги, когда вошел Холин, а за ним арестованные.

- В чем дело? - нахмурился Тягунов. - Что происходит, Петр Авдеевич! Кто они?

- Слушай, не в службу, а в дружбу! - прижал руки к груди Холин. Запри их у себя до утра.

- А что они сделали, кто это?

- Да эти, торговцы, надоели не знаю как... - махнул рукой Холин. Прорвались сегодня на премьеру, нагло себя вели, обзывали исполнителя главной роли каким-то акбаром. При аресте оказали сопротивление.

- У меня здесь не гауптвахта, - сказал Павел. - В караульном нельзя находиться задержанным. Вам это известно? Тем более что эти люди не военнослужащие.

- Ну хоть до прихода милиции, - взмолился Холин. - Ну на время, а?

- Значит, музыку любите? - спросил Павел горцев, прислушивающихся к разговору.

- Любим, слушай, такая опера, где ее услыхать, да? У вас в городе можно послушать настоящую музыку, а? А как девочка там поет, как танцует, ай, жалко не видел! В карауле сидишь, да? Нельзя посмотреть совсем? горячо говорил тот самый Руслан, 'ангел-хранитель' Сережи Горюнова.

И тут же в караульное помещение прибегает та самая 'девочка' в платье Кармен и на глазах потрясенных от неожиданности задержанных бросается на шею молодому лейтенанту.

- Пашенька, родненький, какой успех, если б ты знал! У меня в Москве не будет ничего подобного.

Павел не знает, как себя вести. Это видят солдаты. Его помещение начальника караула забито посторонними.

А тут, как назло, оживают ее небритые поклонники и откуда-то прямо из воздуха возникает бутылка коньяка.

- Вай, какой успех, слушай! Обмыть надо, да?

Холин, воспользовавшись сумятицей, мигнул своим дежурным и исчез из караульного помещения.

Павел тем временем взял бутылку за горлышко и выбросил ее в окно. Все затихли, услышав звон разбитого стекла.

- Вы где находитесь? - грозно спросил Павел. - Вы что себе позволяете?

В ответ - тишина.

- Павлик, ну простил бы ты их... - негромко сказала мужу Алла, ласково глядя ему в глаза. - Все-таки первые мои поклонники...

Павел, по-прежнему хмурясь, огляделся. Где этот Холин? Сбежал и бросил этих кавказцев на него.

- Харламов! - позвал лейтенант Тягунов своего разводящего. - Выведи их из караульного помещения, доведи до ворот, и чтоб я их больше не видел! Поклонники...

- Ой спасибо, дорогой! - прижал руки к груди Руслан. - Век тебя не забудем.

Павел дождался, пока их увели.

- Так, может, тебе лучше остаться? - спросил он жену. - Раз такой успех. И такие поклонники... - Он кивнул на дверь. - В Москву я могу один лететь.

Она опустилась на топчан. Посмотрела на себя в зеркальце.