хлеба. И пару зубчиков чеснока. Есть он не стал. Попросил чаю, чтобы хоть как-то сбить дрожь во всем теле, согреться.

- Сейчас поедем с тобой в управу, может, там топят, - сказал начальник.

Хорошо бы, подумал Володя, хоть чуть-чуть согреться.

Чая не было. Был кипяток. Как на железнодорожных станциях необъятной родины после войны. Сахар, слава Богу, был. Только 'буржуйки' не хватало...

В управлении было тепло. Там стояли раскаленные 'буржуйки', о которых вспомнил Володя.

В лаборатории НТО городского управления внутренних дел уже были Дмитро и Микола. Сидели смирно, смотрели на экран, где, как в калейдоскопе, мелькали глаза, брови, уши, носы. Пока пожимали плечами: а бис его знает... Мабуть, и так.

Володю трясло. Только не хватало простудиться. Он мечтал о таблетке аспирина, байеровской, даже почувствовал, как доносится шипение в стакане с водой, когда она растворяется...

- Вам плохо? - спросили его.

- Кажется, заболеваю, - улыбнулся он. - Но не обращайте внимания. Я могу попросить у вас копию акта баллистической экспертизы по делу об этом убийстве? Мы должны сравнить результаты, понимаете? Сверить этот выстрел с нашими выстрелами.

Начальники переглянулись. В приоткрытые двери лаборатории НТО заглядывали сотрудники горуправления и эксперты. Прослышали, наверное, о приезде важной шишки из самой Москвы. А у важной шишки еле-ели душа в теле.

- У вас не найдется таблетки аспирина? - спросил Володя.

Таблетка нашлась. Байеровская. Значит, не все так уж плохо...

Он подождал, пока тепло не стало подниматься по жилам навстречу головной боли. У него есть несколько минут, пока действует таблетка.

- Прошу вас... У меня билет только на завтра. Если сегодня у меня будет фоторобот и копия материалов баллистической экспертизы, вы сможете меня ночью отправить в Москву?

Они опять переглянулись. У них все надо согласовывать. Но есть же какие-то договоренности о совместной деятельности правоохранительных органов? Он сам что-то об этом слышал.

- Понимаете, он - фашист! - склонившись к уху Володи, сказал милицейский полковник, начальник горуправления, его фамилию Володя не запомнил.

- Кто фашист? - удивился Володя.

- Этот Меланчук. Поэтому... сами понимаете... они доставляли нам массу хлопот. Он был у них координатор. Типа референта.

- Хотите сказать, что вы убийцу даже не собирались искать? - спросил Володя.

- Нет, почему, уголовное дело возбуждено. Идет розыск преступника. Но столько прочих хлопот... Столько убийств, причем громких - гибнут хорошие, нормальные люди, - вполголоса говорил другой полковник, начальник уголовного розыска.

- Пулю нашли? - спросил Володя.

Опять переглядки. Ну и публика. Боятся лишнее слово сказать.

- Понимаете... там уже работают его люди. Они грозятся сами найти убийцу. Они нам не доверяют.

- Я их понимаю, - устало произнес Володя.

- Возможно, у них вы найдете пулю. Возможно, с ними вы найдете общий язык. Все-таки он у них был не последний человек. Координатор.

- Остается уповать на это. - Володя поглядел на Дмитро и Миколу. Дело у них пока не ладилось. - Только где я найду этих националистов? Вы сможете меня с ними свести? Хотя бы завтра?

Полковники снова переглянулись.

- Что значит - координатор? - спросил я Фрязина. - Ты выяснил?

- Рабочий секретарь по общим вопросам, - хрипло ответил он.

- Лежи, лежи, не поднимайся, - сказал я, поскольку разговор происходил у него дома, где он лежал с температурой после визита в братскую республику. Его мама отпаивала сына, а заодно и меня чаем с малиной. Я пил этот чай за компанию, хотя сам бы предпочел рюмку коньяка.

- Пулю они нашли, - сказал Володя, с усилием приподнимаясь на локте. Но требуют пятьсот долларов, как залог, чтобы на время передать эту пулю нам для производства экспертизы.

- Ты объяснил, что им это нужнее, чем нам? - спросил я.

- Да все я им сказал. Слушать не хотят. Я им говорю: у нас две такие пули уже есть. Может, ваша пуля даст нам разгадку. Их нужно сличить, тогда мы узнаем, из какого оружия произведен выстрел.

- Лежи, - вздохнул я.

Где я возьму эти пятьсот баксов? Есть, конечно, конфискованные. Их, как правило, сдают государству. Хотя на время позаимствовать деньги мы все же смогли бы, кабы была гарантия, что украинская сторона возвратит их нам.

Я еще раз посмотрел на привезенный фоторобот. Трудно ожидать, чтобы получилось один к одному. Но похоже, я где-то это личико видел.

- Где-то я его видел, - сказал я Володе. - Тебе он никого не напоминает?

- Нет, - ответил он с сожалением в голосе. - Может, артист какой-нибудь?

- Во всяком случае, голливудский. Мужественное, привлекательное лицо, - сказал я. - Сами-то Дмитро и Микола что говорили?

- Когда возник этот вариант изображения, в один голос закричали: он, он!

- Я пойду, пожалуй, - сказал я, поднимаясь. - А ты не вставай, не надо. Ты мне будешь нужен, но только здоровый. Постарайся побыстрей поправиться.

В дверях я оглянулся. Володя и его мама смотрели мне вслед. Наверное, Володя сказал маме: к нам придет известный 'важняк' Турецкий. Не ударь лицом в грязь. Она и постаралась. Милая, интеллигентная мама. Московская семья. А я пришел к больному сотруднику как по поручению месткома. Всего-то - пакет с апельсинами. Хотя ему скорее нужны лимоны. Наверное, нет денег даже на аспирин.

- У нас задерживают зарплату, - сказал я, помявшись. - Но вот пришла премия за прошедший месяц. Чуть не забыл... Вот твоя доля. Придешь, распишешься в ведомости.

Сунул его маме сколько-то ассигнаций, даже не пересчитав, и выбежал из дома, сгорая от стыда.

Все-таки он молодец. Хоть знаем, где есть еще одна пуля. Эти вахлаки с длинными усами под залог эту пулю все-таки уступят. Считают нас, москалей, миллиардерами. Брал бы Володя взятки, мог бы сразу выкупить эту чертову пулю. А раз такой честный - сиди и жди. Неизвестно чего...

В управлении Лара с порога, едва вошел, сообщила, что опять звонил мне этот ночной портье Бычков из 'Мира', которого допросил Коля Могилинец. Голос был нетерпеливый.

- Позвонит еще, - сказал я, усаживаясь в кресло.

- Он оставил телефон, - повела она дивными плечами, зная, как это меня разжигает. Даже больше, чем когда наклоняет к моему носу свой вырез на груди, забыл, как он называется... Декольте - вот!

Я неохотно набрал номер. Что интересного он мог мне сообщить?

Портье Бычков ответил сразу. Ну да, телефон у него всегда под рукой...

- Выздоровел тот самый швейцар, помните, вы спрашивали про его здоровье.

- Кто... ах, да! Ну и что?

Лучше бы им поменяться. Швейцар болел бы дальше, а Володя был здоровым. Грязнов со своими архаровцами укатил наконец в Барнаул, куда я никак не мог его спровадить, и, если бы не Костя Меркулов, до сих пор ходил бы возле меня кругами и задавал свои гнусные вопросы. Могилинца я отправил допрашивать свидетелей, выяснять все об убийцах. Осталась только Лара из всех, кто согласен меня терпеть.

- Вы же хотели с ним потолковать? - искренне удивился Бычков. Помните, вы спрашивали, кто бы мог видеть выходящих из гостиницы?

Столько дней прошло. Неужели что-то помнит?

- А сколько ему лет? - спросил я.

- Здесь вы можете не беспокоиться. У него профессиональная наблюдательность и память.

Ну да, отставной гэбэшник. Которых я терпеть не могу. Но ведь придется поговорить. Были бы Грязнов или Могилинец под рукой, послал бы их на это свидание... Ладно, придется допросить самому.