Через несколько секунд они что-то закричали по-своему, подхватили мертвого командира, втащили его в помещение и положили на ковер.

Все увидели его измазанное грязью и кровью лицо. Женщины запричитали, стали вспыхивать блицы. Рассвирепевшие охранники набросились на корреспондентов, стали избивать их, ломать аппаратуру, потом объявили всех своими заложниками, а также агентами ФСБ.

Только журналисточку, по-детски заплакавшую при виде трупа героя будущего репортажа, не тронули, возможно, за ее слезы.

Так или примерно так рассказала мне эту историю другая журналистка, та, что постарше, и еще один иностранный корреспондент, когда их удалось обменять на пленных боевиков и они вернулись в Москву. Эту встречу мне устроил у себя в кабинете Костя Меркулов, попросив новую секретаршу Зиночку (которую я еще не видел, а он до сих пор не похвастался) принести нам всем чаю.

- Судя по вашему рассказу, Вера Петровна, он был убит, когда стоял спиной к забору, - уточнил я.

- Именно так, Александр Борисович, - кивнула она. - Не подумайте, что мне доставило удовольствие за ним подглядывать. Просто мне было видно из той части окна, которая не была зашторена. И хотя было достаточно темно и я сразу отвернулась, все-таки успела это заметить.

- Значит, спиной к вам. К дому, - сказал Слава Грязнов. - А что, простите, за домом? Откуда был произведен выстрел? Как вы думаете?

Слава был сегодня при галстуке и тщательно выбрит, зная, куда направляется и кто там будет. И разговаривал с дамой предельно деликатно, даже конфузился, когда речь заходила о естественном отправлении славного сына гордого народа.

Через четверть часа в Мраморном зале прокуратуры состоялась короткая пресс-конференция.

- Простите! - сказал иностранный журналист, откуда-то из Юго-Восточной Азии. - Ведь официально для ваших властей этот чеченец есть бандит, на которого заведено уголовное дело с многочисленными обвинениями в убийствах и захвате заложников. Разве он не объявлен вне закона? Разве его не следовало убить?

- Он - российский гражданин! - торжественно изрек Слава. Почему-то с иностранцами он разговаривал только так, с пафосом. Наверное, считал это верным дипломатическим тоном. - И пусть он совершил преступление! - При этих словах его глаза засверкали. - Тот, кто его убил, - тоже преступник, хотя и спас своим выстрелом очень многих невинных.

- Кроме тех, кого настигнет кровавая месть, - добавил я. - А им несть числа. Понятно, что мы должны как можно скорее все выяснить и во всем разобраться.

- И вы собираетесь в этом разобраться, сидя здесь, в Москве? язвительно спросила Вера Петровна. - Или поедете туда, в его родное село, чтобы разобраться?

Мы переглянулись. Говорить или не говорить? Хотя какой уж тут секрет...

- Дело в почерке, - сказал я, положив вовремя руку на плечо Грязнова, готового вновь пуститься в красноречие. - Точно так, как это описывалось в газетах, были убиты банкир и пресс-секретарь нашего вице-премьера...

- А вы, кстати, знаете, что этого вице-премьера уже сняли? - спросила Вера Петровна.

- И вы полагаете, будто здесь есть какая-то связь? - спросил я в свою очередь и снова посмотрел на Грязнова. Тот в ответ пожал плечами. Мол, ничего не знаю, впервые слышу. - Отдаю должное вашей осведомленности, - я склонил голову перед Верой Петровной. - Хорошо бы узнать - за что?

- Да-да! - что-то не понял ее коллега, чью фамилию я никак не мог вспомнить. - Он снят. Уже есть указ, опубликовано будет завтра.

Я опять взглянул на Славу. Тот оскорбленно молчал. Иностранцы знают, а он нет...

- Не будем отвлекаться, - сказал я.

Иностранец оживленно закивал.

- Да-да! Делу - время, потехе - час! - с удовольствием произнес он русскую поговорку.

- Так откуда, по-вашему, стреляли? - снова спросил я. - Что там? Лес, горы, соседние дома, высокие здания? Что?

Подумав, Вера Петровна ответила:

- Домов там, кажется, нет. А горы... Ну не горы в полном смысле, а так только - сопка, поросшая лесом.

- Самое то! - не удержался Слава. - А как это далеко от места, так сказать, события?

Вера Петровна уставилась на иностранца.

- Метров пятьсот, - неуверенно сказала она.

- Меньше, - показал головой представитель Юго-Восточной Азии. - Метров четыреста.

Я с сомнением посмотрел на обоих. Ну женщине вроде ни к чему такая точность. Но ведь и этот... представитель заверяет. Попасть за четыреста метров под затылок, в темноте...

- А что делали потом его кунаки? - спросил Слава. (Вот точный вопрос. С этого следовало начинать, Александр Борисович.)

- Побежали искать убийцу, - ответила Вера Петровна.

- Куда именно? Вы видели - куда?

- Куда... - Она снова обратила свой взгляд на коллегу. - Они стали кричать, осмотрев хозяина, и показывать пальцами не на сопку, а куда-то вбок. Там околица села, по-нашему.

Значит, осмотрели его рану, входное отверстие, вспомнили, где он стоял, перед тем как в него попала пуля. И поняли, откуда выстрел...

- Потом они сели в машины, - вспомнила она. - И тоже с криками, с матерной руганью, а некоторые со слезами, погнали в ту сторону, куда мог податься стрелявший.

- Значит, не с горы, - спросил я, - тогда откуда, по-вашему, произведен был выстрел?

- Немного сбоку, - сказала она. - Метров, думаю, сто, не больше... Потом, когда мы выбежали, вернее, нас выгнали во двор, я будто услыхала шум машины.

Картина стала более правдоподобной. Выстрел с расстояния около ста метров. Тоже очень трудно попасть, тем более в ту же точку. И ночной прицел должен быть отменным. Я видел наш прицел. Громоздкий, тяжелый, на большом расстоянии изображение цели довольно размыто, как в отечественном телевизоре с отечественной антенной. Слышал про французские и немецкие инфракрасные прицелы. Мол, небо и земля, если сравнивать с нашим. Но можно ли в них с такого расстояния различить того, кто вышел в сумерках по естественной нужде?

- Пулечку бы ту посмотреть... - вздохнул Слава.

Я его понимал. Пуля у чеченцев. Сначала бы еще какую-нибудь деталь, подробность, позволяющую понять, что стрелял тот же самый. Пока об этом говорит лишь необычайная меткость стрелявшего. И только. Единственная зацепка. Меркулов замашет руками: чур меня, чур... Очертя голову кидаться в пекло Чечни? И чего ради? Какие у вас для этого резоны, милейший Александр Борисович? Ваша хваленая интуиция, и только?

И будет прав. Единственное, что объединяло два первых трупа, кроме меткости снайпера, - их знакомство при жизни с Сергеем Горюновым.

Слава посмотрел мне в глаза. Еще одно нераскрытое убийство на территории России: Чечня пока официально входит в состав нашей Федерации.

- Вызываем Горюнова? - спросил он.

Я поморщился. Конечно, с точки зрения следствия его допрос необходим. Кажется, я уже говорил, что Горюнов мне неприятен. Понимаю непрофессионально, но ничего не могу с этим поделать.

Слава считывал информацию с моего лба. И потому сказал, чуть помедлив:

- А ты представь на минуточку, что он тоже был каким-то образом знаком с убитым. Значит, он - ценный свидетель!

На другое утро после охоты с последующим застольем генерал Тягунов проснулся не в лучшем расположении духа. Головка бо-бо, во рту стройбат ночевал. По стене важно шествовал, почесываясь, длинный рыжий таракан. Черт знает что! Охота - дело хорошее, но после подведения итогов. Нельзя начинать с того, чем следует заканчивать. Попробуй теперь укажи на существующие недостатки. Не так поймут. Начнут интриговать. Чего доброго, отошлют в столицу рапорт об аморальном поведении инспекторов Генштаба. И что это за малый все время крутился под ногами и не знал, как угодить? Вернее,